Еще недавно, до тракторов, на лошадях пахали, боронили, впрягали их в жнейки, возили зерно и прочие сельскохозяйственные продукты и другую поклажу. Но во времена, о которых сейчас пойдет речь, и сельском хозяйстве лошадь не использовали. Пахали на быках, верблюдах и ослах, на них же перевозили всякие тяжести. Лошадей разводили и берегли главным образом для войны. В мирное время они выполняли не сельскохозяйственные работы, а перевозили почту и пассажиров,
В Древней Греции, Индии, Египте и в Риме (пока его владения не распространились за Апеннинский полуостров) почтовых лошадей не было. Всякого рода известия и письма разносили гонцы-скороходы. Первые почтовые лошади появились в Персии при царе Кире. Конные гонцы назывались у персов «ангары». Они были на содержании у правительства и развозили послания, имевшие государственное значение. Греческий историк Геродот рассказывает о почтовой дороге длиной в 2500 километров из Сард в Сузы, зимнюю резиденцию персидского царя. На дороге было 111 станций, где всадник-гонец передавал, как эстафету, свои донесения другому гонцу. Такая же дорога с переменными лошадьми и всадниками вела из Суз в Вавилон и, надо полагать, в другие города Персидского царства.
Александр Македонский, покорив Персию, сохранил почтовые дороги и почтовых лошадей.
Примером персов воспользовался римский император Август. Он учредил так называемый «Kypcyс публикус»—«Общественное движение». Не каждый член римского общества мог пользоваться этой почтой, а только государственные чиновники. «Общественной» же она называлась потому, что все общины, через которые проходила дорога, несли почтовую службу. При станциях, где меняли лошадей, были конюхи, ветеринары и солдаты, которые несли охрану. На каждой станции было около сорока лошадей.
От названия этих станций «Стацио позита» произошло и слово «почта».
Огромные пространства от Британии до Кавказа, от устья Рейна до Ливийской пустыни преодолевались в сравнительно короткие сроки.
Цезарь, пользуясь переменными лошадьми, взятыми внаем у частных лиц, проезжал за сутки по 160 километров. А император Тиберий на лошадях государственной почты одолевал в день вдвое большее расстояние.
Позднее в Азии у арабов тоже существовала хорошо поставленная почтовая служба. Но еще лучше у татар. Марко Поло, венецианский путешественник, который был в гостях у Кублай-хана, внука Чингисхана, писал, что по всей огромной империи монголов протянулись почтовые дороги (собственно говоря, не дороги, а протоптанные пути).
Если гонец вез особо важные донесения, ему выдавали «ярлык»— дощечку с изображением сокола, и тогда все встречные должны были оказывать ему помощь. А на станциях стояли готовые к выезду кони. Гонец еще издали извещал о своем прибытии: трубил в рог. Если его лошадь пала, гонец предъявлял свой «документ» и забирал коня у любого, кого встречал в пути.
Марко Поло пишет, что такой гонец проезжал будто бы в день 400 километров!
Чтобы сидеть прямо и не упасть, переутомившись в пути, ноги и тело особых гонцов туго перебинтовывались. Лучшие гонцы очень ценились. Чтобы они никуда не могли уйти, не соблазнились бы иным каким-нибудь делом, их изуверски калечили: отрезали нос, уши, руку и обе коленные чашечки. Ни стоять, ни ходить изуродованный человек не мог, «зато ездил как черт».
В средние века в Европе существовала так называемая «почта мясников». Цехи мясников, членам которых при закупках скота приходилось много разъезжать по разным провинциям и странам, обязались развозить почту. За это цехи освобождали от разных других повинностей. Очень хорошо было поставлено почтовое сообщение у церквей и монастырей: здесь переписку между прелатами разных стран развозили странствующие монахи.
Регулярная почта, похожая на нашу, родилась в конце средневековья. Франческо де Таксис, итальянский дворянин из Бергамо, предложил некоторым королям Европы наладить международную сеть почтовых сообщений и перевозку пассажиров за определенную плату (слова «такса» и «такси» произошли от фамилии Таксисов, члены которой на века — от начала XVI до XIX столетия — завладели монополией перевозки писем, груза и людей между странами, подписавшими с ними соответствующий договор).
Дело у Таксисов сразу пошло на лад. За заслуги в образцово поставленной почтовой службе роду Таксисов было даровано в Германии специально для них учрежденное звание генерал-почтмейстеров (это в 1595 году), а в 1686-м семья Таксисов была причислена к княжеским родам Германской империи.
Таксисы очень активно и успешно защищали свою монополию на почтовые и пассажирские перевозки. Не только частные лица, но даже государства должны были выкупать у них это право за немалые деньги. Так, например, сделала это Пруссия в 1867 году, уплатив три миллиона талеров.

Введение.

Постановка проблемы.

В «Сказке о молодильных яблоках и живой воде» одними из главных помощников героя становятся кони - быстрые, смелые, могучие. У П.П. Ершова в сказке «Конёк-горбунок» сивка-бурка мудр и предусмотрителен. Однако же фразеологизмы, связанные в нашем сознании с образом коня, «да тут ещё и конь невалялся», «пахать как ломовая лошадь», «бред сивой кобылы» имеют в определённом смысле негативный оттенок значения. В чём же дело? Почему конь, бывший на протяжении многих столетий верным спутником человека, воспринимается нами сегодня неоднозначно? В чём загадка образа этого животного, чью голову помещали и на коньке крыши, и на носовой части корабля, и на лёгких быстроходных коньках для катания на льду, этого таинственного существа, ставшего символом поэзии?

Обоснование актуальности темы.

Тема изучения образа лошади является актуальной, так как этот образ часто встречается в русских народных сказках, он использовался в традиционной русской народной культуре: в оформлении крестьянских построек и орнаментах предметов домашнего обихода, в народных верованиях, обрядах и жанрах фольклора, в художественной литературе, но современный читатель не всегда способен глубоко осознать многогранную роль этого образа. Издревле конь был связан с культом плодородия, с солнцем, которое уподобляли небесному коню, бегущему по небосводу. Конь - спутник воинов и богатырей. Мифологическим сознанием конь одновременно воспринимался как существо, связанное с потусторонним миром, и как посредник между «тем» и «этим» светом, как покровитель. Исследование способов раскрытия образа в различных видах искусства имеет большое значение для развития русского языка и расширения кругозора учащихся, ведь образно-выразительные средства языка, литературы являются неотъемлемой частью жизни людей. Цель исследования - рассмотреть роль образа лошади в русских народных обрядах, традиционной вышивке, русском фольклоре, русской литературе.

Задачи исследования:

выяснить значение и происхождение слов: «лошадь», «конь», проанализировать фразеологизмы русского языка,

выяснить значение образа лошади в фольклоре,

определить роль лошади в народных обрядах;

исследовать важность образа лошади в произведениях русской литературы.

Краткий обзор используемой литературы и источников.

Использованная литература, в частности «Этимологический словарь» Макса Фасмера, «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, материалы краеведческого музея, является признанным и авторитетным источником информации. Следовательно, выводы, сделанные относительно значения образа лошади на основе изучения данной литературы, можно признавать научно обоснованными.

Степень изученности данного вопроса.

Вопрос о значении образа лошади в жизни и языке русского человека изучен недостаточно. Многочисленные данные разбросаны по различным источникам, и исследовательская работа ставит своей целью объединить разрозненные сведения об использовании образа лошади как многогранного символа.

Мною был проведён опрос 50 человек, среди которых были учащиеся школы, учителя и родители. При ответе на вопрос: «Какие ассоциации возникают у вас в связи со словами конь, лошадь и т.п.?» большинство опрошенных (80%) упомянули быстроту как главное качество лошади, и, как следствие: конный спорт, скачки, верховую езду, бег, наездников, всадников, скорость. У 60% опрошенных возникли ассоциации с природой и волей: овес, степь, вольное животное, деревня, луг, табун лошадей, грива, красота, грация, жеребёнок. Всего лишь 30% вспомнили о том, что лошадь всегда была, в первую очередь, помощником и соратником человека. У них возникли такие ассоциации, как седло, упряжка, конюшня, стойло, сбруя, труженица, помощник, выносливое животное. Наименьшее количество людей (10%) посмотрели на лошадь с научной или художественной точки зрения: они вспомнили о трёх богатырях и о том, что лошадь - парнокопытное животное. Проанализировав результаты, я сделала вывод, что взгляд на лошадь с художественной или научной точки зрения недостаточно разработан и заслуживает внимания.

Чтобы проверить уровень эрудиции респондентов, я задала следующий вопрос: «Какие вы знаете произведения, в которых бы упоминалась лошадь? (рассказы, сказки, стихи)». Абсолютное большинство опрошенных (80%) вспомнили сказку П.П. Ершова «Конек-горбунок», 50% назвали рассказ Л.Н. Толстого «Кавказский пленник», 30% - героев былин «Алеша Попович и Тугарин Змей», «Илья Муромец и Соловей-разбойник» и героя пушкинской «Песни о вещем Олеге». Были и единичные ответы: «Конь с розовой гривой», «Макар Чудра», «Капитанская дочка», герой сказок Сивка-бурка, казахская притча «Лошадь и верблюд», «Зелёная долина», «Подкова», «Необычный почтальон», песня Высоцкого, «Слово о полку Игореве», «Тихий Дон», стихотворения «Хорошее отношение к лошадям» В.В. Маяковского, «Зимнее утро» А.С. Пушкина, «Тройка» Н.А. Некрасова, «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова, мультипликационный сериал «Серебряный конь», сказка «Белая лошадь». Исходя из полученных данных, я сделала вывод о том, что уровень знаний большинства читателей ограничен самыми популярными произведениями. И только некоторые увлечённые любители литературы могут назвать достаточно большое количество произведений (известных и не очень), в которых главные или второстепенные герои - лошади. Мне стало интересно исследовать тему изображения лошади в литературе.

Методы исследования:

изучение художественной и научно - популярной литературы,

систематизация и обобщение информации, лингвистический анализ.

Объект исследования: лошадь.

Предмет исследования: история взаимоотношений этноса и природы, народные обряды, традиционная вышивка, фразеологизмы русского языка, литературные произведения, в которых присутствует образ лошади.

Практическая значимость: исследование может быть использовано на факультативных занятиях, во внеклассных мероприятиях, оно привлекает внимание к изучению современного русского языка. В ходе работы я изучила информацию, представленную в словарях и энциклопедиях, тексты художественной литературы, школьные учебники.

Гипотеза: Лошадь - давний верный спутник жизни человека, это сложный и многогранный символ. Различные толкования образа лошади объединяет то, что человек и лошадь легко находят общий язык, лошадь всегда готова прийти человеку на помощь.

2. Основная часть.

1) Происхождение слов «конь», «лошадь»

«Этимологический словарь русского языка» Макса Фасмераутверждает, что слово «конь» происходит из *komnь от древнего *kobnь; ср. кобыґла, комонь. Слово «лошадь» заимствовано из тюркского языка, именно оттуда оно пришло в древнерусский, приобретя форму *лоша. Склоняется на -ent-. В более поздний период имело окончание -дь, в наше время пришло с нулевым окончанием. Форма «лошак» возникла в связи со сближением со словом «ишак». Первоначально древнерусское *лоша, изменяемое по склонению на -ent- аналогично названиям многих животных этой категории; заимствование из тюркского.

«Малый академический словарь» гласит: «Лошадь - крупное домашнее животное, используемое для перевозки людей, грузов и т. п. Лошадь - по употреблению бывает: упряжная, верховая, вьючная; а первая: коренная, пристяжная, дышельная, выносная (подседельная и подручная)». В «Большой советской энциклопедии» даётся такое толкование: «Лошадь - крупное непарнокопытное животное семейства лошадиных».

2) Значение синонимов к слову «лошадь»

Изучив различные синонимы, я выяснила, что они употребляются для указания на масть лошади (белоножка, белогривка) , место выведения породы (анхитерий, аргамак, мустанг) , а также на принадлежность к тяжеловозам или верховым (битюг, иноходец ). Некоторые названия лошадей пришли в нашу речь из истории (Буцефал ), или литературы (Росинант). Существуют также просторечные синонимы, используемые в разговорной речи: коняга, кляча, лошаденка, лошадка, лошадушка (народно-поэтическое), савраска, скакун. Приведу значения некоторых из названных синонимов.

3) О сходстве значений имён литературных героев «Сивка - бурка вещая каурка» и «Карагёз»

Извечной мечтой человека было перемещение в пространстве и по воздуху с большой скоростью. До изобретения двигателей эта мечта воплощалась именно в образе волшебного коня. Народная фантазия создала образы лошадей мифических, обладающихневероятными способностями, и в первую очередь необычайной быстротой или даже крыльями. Сивка-бурка вещая (вещий) кау́рка - создание русского фольклора, в волшебных сказках это персонаж-помощник: конь, дающий советы своему хозяину и обладающий чудесным свойством изменять внешний вид и одежду хозяина, а также переносить его по воздуху в нужное место.

У славян (как, впрочем, и у многих других народов) конь считался проводником в царство мертвых, поэтому был основным жертвенным животным на похоронах. Сивка-бурка - это родовой конь, волшебная сила которого основана на том, что он является обитателем царства мертвых. Оказывается, неслучайно он появляется, как и положено существу из потустороннего мира - в дыму и пламени: «Конь бежит, земля дрожит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет».

Конь этот трёхцветный: сивый - «темно-серый с сединой», бурый - «темно-коричневый с сероватым или красноватым оттенком» (ср.: бурёнка), каурый - «дикая» масть; «светло-гнедой» (от сев.-тюрк. kovur «карий»), окраска туловища рыжеватая, грива и хвост рыже-коричневые, темнее корпуса. Кроме того, «кауриться, коуриться» значит «быть угрюмым, показывать неудовольствие; глядеть исподлобья; упрямиться». Эпитет «вещий» - тот, кому все ведомо, и кто предвещает будущее; прорицатель, а также умно говорящий. То есть, сивка-бурка вещая каурка - трехцветный конь-колдун. Что касается приказания «Встань передо мной, как лист перед травой», то фразеологический словарь русского литературного языка объясняет, его так: «как лист перед травой» - устар., экспрес.; тотчас же, сразу, очень быстро (появиться перед кем-либо).

Узнав столь интересные подробности значения имени «сивка-бурка вещая каурка», в частности происхождение от северо-тюркского корня kovur «карий», я вспомнила о Карагёзе, описанном Лермонтовым в повести «Бэла», главе романа «Герой нашего времени», так: «Как теперь гляжу на эту лошадь: вороная как смоль, ноги — струнки, и глаза не хуже, чем у Бэлы: а какая сила! скачи хоть пятьдесят верст; а уж выезжена — как собака бегает за хозяином, голос даже его знала!». Я предположила, что сходство в звучании слов каурка и Карагёз неслучайно. Как гласит Большая Советская Энциклопедия, (тур. karagoz - букв. - черноглазый), персонаж турецкого народного театра кукол, а также название театра кукол в Турции. Карагёз - герой и народного армянского театра кукол. Следовательно, у слов каурый и Карагёз общий корень kara «черный», очень давно заимствованный из тюркского языка и присутствующий во многих обрусевших словах. Из статьи Этимологического онлайн-словаря русского языка Макса Фасмера о происхождении слова «карий» я узнала: «ка́рий укр. ка́рий. «черный, темный», др.-русск. карый «черный», грам. 1391-1428 гг.; см. Корш, AfslPh 9, 509 и сл. Из тур., тат. и т. д. kara «черный»; см. Мi. ТЕl. I, 327; ЕW 112; Бернекер 1, 488». Однако в современном русском языке в слове «карий» значение корня kara изменилось. В «Большом словаре иностранных слов» даётся следующее толкование: «каряя, карее [от тюрк. kara - черный]. 1. О цвете глаз: тёмно-коричневый, каштановый. 2. О масти лошади: светлее вороного, но темнее гнедого.

Моя догадка подтвердилась. Выбор Лермонтовым имени лошади в соответствии с мастью был неслучаен. Но во всех ли словах часть «кара» означает чёрный? Оказалось, что нет.

4) Образ лошади в русском танце. Этимологическое сходство слов «карагод» и «хоровод»

Древнейшей формой танца является круговая пляска, хоровод, коло, хормос. На Белгородчине традиционный круговой танец имеет название «карагод», и означает «собраться вместе», «окарагодить» (окружить) кого-либо. Одним из характерных подражательно-ассоциативных движений мужского традиционного танца Белгородского региона является движение имитирующее ход или скачки коня. Это движение исполнял заводила карагодного движения, он так и назывался «хозун-скакун» . Безусловно, выполнение этого ритуального движения требовало особого умения, ловкости, выучки, музыкальности. Движения в пляске заводилы - «хозуна-скакуна» состояли из замысловатых дробей, включали присядки, хлопушки, подскоки, прыжки, вращения. Необходимо отметить, что весь корпус, голова, руки этого исполнителя народного танца, подчиняясь порывам души, двигались вверх-вниз, из стороны в сторону. Он то наступал на партнершу, то поворачивался перед ней, широко раскрывая руки в стороны. Лошадь - единственное животное способное «выплясывать» - красоваться в беге, показывать особую поступь в игривом состоянии. Заводила карагодного движения то плясал, то скакал и тем самым выполнял важнейшие ритуальные функции, подражая на знаково - символическом уровне пластике особо почитаемых животных и персонажей.

В словаре Даля карагод, корогод - означает «хоровод». Словарная статья гласит: «Хоровод. м. или харагод и карагод, южн. круг, танок, улица, собрание сельских девок и молодёжи общего пола, на вольном воздухе, для пляски с песнями, хороводные песни, особые, протяжные, и хороводная пляска, медленная, более ходьба, нередко с подражанием в движеньях словам песни.::. Хороводник, охотник ходить по хороводам; - ница, девка коновод в хороводах, которая заводит, начинает. II - ник, - ница, коновод, зачинщик, затейник; выдумщик».

Действительно, такое значение слова корогод подтверждают и строки из стихотворения Есенина «За рекой горят огни...»: «А у наших у ворот// Пляшет девок корогод». Вместе с тем «Словарь русских говоров» указывает и многие другие значения слова корогод - «праздничное сборище людей», «укладка снопов из десяти бабок».

В статье «От хоровода до царя» В.А. Лагутин путём подбора доказательств утверждает: «В русском языке слова водить, предводитель, воевода и другие с корнем - вод - не нуждаются в комментариях. Слова воевода, коновод или кукловод имеют ту же структуру слова, что и хоровод, но это конкретные лица, а хоровод - сегодня обозначает действо. У болгар хоро - народный танец в круге с пением песен под народные музыкальные инструменты (волынка и др.). Название танца не включает второго слова и корня -вод-, как в русском. У древних греков первоначально танец, музыка и поэзия были не разными видами искусств, а единым целым, и это единое искусство называлось хорея (χορος - хор, χορεια - пляска, χορεvω - пляшу в хороводе). Здесь танец также назывался одним простым словом. Эти примеры показывают, что для обозначения и характеристики танца достаточно одного слова, добавление слова -вод, -водник уже обозначают конкретное лицо. Очевидно, что на ранней стадии существования хороводного действа, «хоровод» означало «лицо, организующее танцы и песни».

Из греческой мифологии известно прозвище Аполлона - Мусагет , то есть предводитель муз . Одной из функций Мусагета была организация хоровода для муз. Встав в круг, музы танцевали и пели под звуки золотой арфы, на которой играл Мусагет. Наши русские корни вод, гот и греческий гет означают одно и то же явление. У подножия Парнаса и далеко вдали от него жили многочисленные племенные предводители, которых называли αρχηγετης (архегет ) - греч. предводитель, вождь племени . Правы те исследователи, которые указывали на древность слова корогод. Слово - год < - гот < гет = гат (кат) в значении близком к значению слов «водить, предводить» > «предводитель, вождь, царь» существовало в середине II тысячелетия до н. э. в индоевропейской языковой среде Эгейского бассейна и в Малой Азии».

Первая часть слова карагод (кoрoгод) , это общеславянское слово «коло» (круг). У южных славян хоровод с таким же исполнением и значением называется «коло» (круг). Здесь нужно только учесть известную редукцию р/л , а так же переход коро - в кара - в диалектной акающей языковой среде. Значит, в данном случае происхождение корня кара- общеславянское.

5)О лошади в художественных произведениях

Во многих художественных произведениях русских классиков описываются отношения человека и лошади. В поэме "Крестьянские дети» Н.А. Некрасов создаёт образ доброй трудолюбивой лошадки, настоящего друга маленького мужичка: «Гляжу, поднимается медленно в гору Лошадка, везущая хворосту воз. И шествуя важно, в спокойствии чинном, Лошадку ведет под уздцы мужичок». В строках сквозит взаимное тепло и забота мальчика и лошади, жизнь которых не мыслима друг без друга. Уменьшительно-ласкательный суффикс -к- создаёт ощущение дружеского общения и взаимовыручки между героями, а также, возможно, говорит том, что лошадка была небольшой. Указания же на скорость совершения действия, выраженного глаголом: «поднимается медленно в гору» и на количество поклажи, выраженное зависимым словом в причастном обороте «везущая хворосту воз» дают представление о том, насколько непростая была работа у трудолюбивой лошадки-помощницы.

В стихотворении «Под жестокой рукой человека» картина совершенно иная: Н.А. Некрасов с болью в сердце описывает жесточайшие муки и покорность «плачущей, кроткой» лошади, беззащитной, беспомощной в руках избивающего её погонщика и преступное равнодушие «праздных прохожих». Эпитеты создают образ измученного донельзя животного: «чуть жива, безобразно тоща», «непосильную ношу», «по плачущим, кротким глазам», «полосатая вся от кнута», от которого щемит сердце. Нечеловечески озлоблен и бездушен погонщик, не видящий словно, что издевается над жалкой «клячонкой», «безответной жертвой народа». Некрасова всегда возмущала немая покорность русского народа, воплощением которого в стихотворении стала «лошадь-калека». И в этом стихотворении лошадь не взбрыкнула, не заупрямилась, не дала отпора. Наполнена горьким сарказмом «возмутительная сцена»: «А погонщик недаром трудился - Наконец-таки толку добился!», «А погонщик при каждом прыжке В благодарность за эти усилья Поддавал ей ударами крылья И сам рядом бежал налегке»

Альберт Лиханов в повести «Кикимора» романа «Русские мальчики» рассказывает совершенно иную по характеру историю о конюхе Мироне и лошади Машке. Здесь смирение и покорность животного оказались небезграничными. Лошадь долго «молчала и только взглядом молила о пощаде». Но безнаказанность всегда провоцирует усиление жестокости. Мирон вымещал на Машке всю свою пьяную злобу и неустроенность. «Каждый раз, перед тем как запрячь, он нещадно лупил Машку». Прошли годы, и наконец, в один из дней «много лет битая Машка вдруг зароптала, заходила на поводу перед своим хозяином, блеснула расширенным зрачком, поднялась на задние ноги - неуверенно, неумело поднялась, видать, с детства своего так не вставала, играя, а тут поднялась, заржала диким, тоскливым голосом и вдруг ударила передними копытами своего хозяина». Это произошло неожиданно, в один миг. Но Альберту Лиханову удалось остановить мгновение и укрупнённо показать то, что должно было случиться давно: торжество справедливости. И у такого тихого и работящего существа, как Машка, терпение закончилось... «Конюха Мирона убила собственная жестокость».

Эту тему подхватывает и продолжает В.В. Маяковский, воспевая взаимопонимание человека и лошади в стихотворении «Хорошее отношение к лошадям». Здесь противопоставлено добро в лице лирического героя стихотворения и зло в образе смеющейся толпы зевак. В стихотворении поэт последовательно и настойчиво проводит параллель между человеком и лошадью. Как и лошадь, каждый из нас способен оступиться, пасть духом на жизненном пути. Но неожиданно упавшая, «потерянная» лошадь получает поддержку. Поэт показывает, как трудно, но абсолютно необходимо найти в себе силы встать, не обращая внимания на насмешки и унижения со стороны тех, кому безразлична твоя судьба.

Рассказы К.Г. Паустовского «Теплый хлеб» и «Сивый мерин» наполнены душевным теплом, они оба имеют счастливый конец. В рассказах речь идёт о лошадях, которые уже не могли полноценно работать. «Мне казалось, что если мерин о чем-нибудь и думает, то главным образом о людской неблагодарности и бестолковости. Что он слышал за всю свою жизнь? Одни только несправедливые окрики: «Куда, дьявол!», «Заелся на хозяйских хлебах!» Благодарности не было. А он всю жизнь таскал, хрипя и надсаживаясь, по пескам, по грязи, по липкой глине, по косогорам, по «битым» дорогам и кривым проселкам скрипучие, плохо смазанные телеги с сеном, картошкой яблоками и капустой («Сивый мерин»).

Для русских писателей-классиков отношение к лошадям явилось мерилом человечности, милосердия, великодушия. Среди общей массы людской жестокости и эгоизма обязательно находились люди, считавшие своим долгом заботиться о лошадях из благодарности за их долгую трудовую жизнь.

В рассказе «Сивый мерин» это колхозный конюх Петя, недавно вернувшийся из армии белобрысый красноармеец, образумивший председателя колхоза Леонтия Кузьмича, сказав ему: «Ты за копейкой гонись, но и совесть свою береги. Отдай мне этого мерина, пусть он у меня поживет на вольном воздухе, попасется, - ему и жить-то осталось всего ничего". Поглядите, даже морда у него - и та кругом седая».

А в рассказе «Теплый хлеб» мельник Панкрат, вылечивший и раненого коня, и жестокого, равнодушного мальчика Фильку, наотмашь ударившего по губам коня, пришедшего за хлебом:

«- Чего же мне теперь делать, дедушка Панкрат? - спросил Филька.

Изобрести спасение от стужи. Тогда перед людьми не будет твоей вины. И перед раненой лошадью - тоже. Будешь ты чистый человек, весёлый. Каждый тебя по плечу потреплет и простит. Понятно?»

6) Происхождение фразеологизма «Пахать как ломовая лошадь»

Значение фразеологизма «Пахать как ломовая лошадь» кажется достаточно прозрачным. Слово ломовой значит «занимающийся перевозкой тяжестей». Поэтому фразеологизм обычно используют для характеристики женщины (или группы лиц), несущей на себе бремя тяжёлой, изнурительной физической или умственной работы и отличающейся особым упорством, выносливостью и усердием в труде. В основе образа лежит метафора, уподобляющая человека, занимающегося тяжёлой, изнурительной работой, деятельностью, требующей больших усилий домашнему животному-тяжеловозу (лошади, приспособленной для перевозки тяжёлых грузов). Образ фразеологизма связан с мифологическими представлениями о лошади как о животном, символизирующем трудолюбие, выносливость, энергию, силу. Языковая тайна выражения заключается в его происхождении и изменении исконного значения слова «пахать».

В книге Л. В. Успенского «Слово о словах» рассказывается о диалектной речи в районе Великих Лук. Там на вопрос: «Вань, а ваши где?» - можно было услышать:

«Да батька уже помешался, так ён на будворице орёт, а матка, тая шум с избы пашет…» Будворица, ободворица - это «приусадебный участок», шум - «мусор», помешаться - «пахать поле по второму разу». Перевод всего ответа на литературный русский язык звучит как: «Отец закончил вторую вспашку поля и теперь пашет огород возле избы, а мать, та выметает мусор из избы». Здесь мы встречаем глагол «пахать» в значении «мести, подметать».

Такое значение у этого глагола встречается во многих говорах севера и северо-запада европейской части России. Вот еще несколько примеров: запахни печь - «почисти печь», она веником в избе вспашет, надо опахать баню. С таким же значением «пахать» употребляется в болгарском и сербохорватском языках.

Каково же происхождение и первоначальное значение слова «пахать»? Славянские языки дают такие параллели: чеш. рáсhаti «делать, учинять (обычно о дурных поступках)», диал. «пасти скот», словац. рaáсhаt «совершать (преступление)», ст.-польск. расhаć «совершать», «пахать». Русский этнограф Д. К. Зеленин писал, что первоначально в восточнославянских говорах глагол «пахать» обозначал такую вспашку, когда пахотное орудие «…увлекает взрыхленную рассыпавшуюся при проведении землю вместе с собою, точь в точь как веник или метла загребает подметаемый сор и… сметает». Это вроде бы говорит о первичности значения «мести». Однако если мы обратимся к древнерусским памятникам, то увидим, что в них глагол «пахать» часто употребляется в значении «расчищать землю от кустов и деревьев, подготавливая ее под пашню»: и пашет те пустоши, орет и сено косит (XVII век), а черной лес пахать (1589), и тех лесов… не пахати (1589). О сходных значениях говорят и диалектные данные: пахать смольё «надрубать хвойное дерево для получения смолы» (арханг., вологд.). У латышского слова puost «чистить, убирать, наряжать» есть характерное употребление в сочетаниях типа mežu puost «корчевать, вырубать лес (для пашни)».

В толковом словаре Даля значение «обрабатывать землю» как основное несёт русское слово «орать». «ОРАТЬ - орывать землю (ору и орю, орешь) сев. и малорос. новорос. пахать или взрывать, для посева, сабаном, плугом, косулей, сохою, оралом, ралом; местами говор. орать, о сабане, плуге; пахать, о сохе. Орем землю до глины, а едим мякину! оранка, орьба ж. оранье ср. действ. по глаг. взорал пашню. пашня, взоранная земля. Есть орало, да нечего орать. Оратай, оратель, оральщик, орач, орала, зап. оратый, пск. орбец, орец, орел? пахарь, хлебопашец, землепашец, земледел, -лец, собств. плугарь, кто соху держит».

И лишь во вторую очередь это слово означает «Орать (ору, орешь, лат. os, оris?), кричать благим матом, реветь, зевать, гаркать во все горло, горланить, надсаживаться криком. Кто-то орет на улице, не то пьяный, не то караул кричат!»

Глагол орать образован от индоевропейского корня *аr∂ -. Он имеет соответствия во всех славянских языках: чеш. orati , слвц. orat ’, польск. orać , оrzе , укр. орати , болг. ора , ст.-слав. орати. В «Слове о полку Игореве» употреблено название пахарей - ратаеве (И. п. мн. ч. от ратай)’. Тогда по русской земле редко ратаеве кикахуть … [покрикивали]. Можно вспомнить и крылатое выражение из Библии (Книга пророка Исайи): «…и перекуют мечи свои на орала , и копья свои - на серпы», т. е. на мирные крестьянские орудия, необходимые в каждом хозяйстве. Поскольку лошадь использовалась именно для обработки земли, можно сделать вывод, что фразеологизм «пахать как ломовая лошадь» не исконно русский. Он появился позднее, когда значения слов «пахать» и «орать» сблизились, и стали употребляться как синонимы.

Примеры использования фразеологизма я нашла в газетах и литературных произведениях.

«Унаследовала его здоровье и Екатерина Григорьевна - мать Николая. Работала в колхозе всю жизнь как ломовая лошадь. За день, к слову, могла выкосить гектар травы, что не каждому мужику под силу». («Красноярский рабочий», 2002.)

7) Топонимы Старого Оскола, связанные с использованием образа лошади

Из материалов краеведческого музея я узнала, что в топонимах - названиях слобод Старого Оскола отразился род занятий жителей, населявших слободы во время их основания и заселения. Проанализировав обязанности ямщиков, ездоков и казаков, я выяснила, что труд служилых людей в начале XVII века был немыслим без лошадей. Таким образом, в топонимах увековечены не только служилые люди, но и их верные помощники - лошади.

Ямская слобода была основана в 1600 году, когда воевода Богдан Сабуров определил добровольно прибывших служилых людей в пригороде Оскола. Данная категория оскольского служилого люда заключала с правительством договор на длительный срок по перевозке государственных грузов и почты, имея все необходимое для «гоньбы» (быстрой езды) - лошадей, подводы, упряжь. Располагались дворы «ямских охотников» за протоком речки Осколец у южной окраины города.

В период строительства крепостных сооружений Ездоцкойслободы из городов Данкова и Дедилова прибыли служилые люди на станичную службу. Разъездная станица состояла из 10 человек - голова, его помощник атаман, шесть рядовых ездоков и два вожжа. Данковские и Дедиловские ездоки поселились в пределах крепости, а также на «Сведенской поляне» (район храма Пророка Ильи). Слобода упоминается в документах за 1615 год.

Особенностью слободы Ездоцкой было наличие ипподрома. В прекрасном живописном месте, на Ездоцком лугу состязались породистые лошади. Конезаводчиком и владельцем ипподрома был Илларион Владимирович Поляков, до самозабвения любивший лошадей. Оскольские рысаки гремели на всю округу, брали призы в Харькове, Воронеже, Киеве. Ипподром работал и в первые годы советской власти. 1 мая, 7 ноября происходили скачки на ипподроме, играл духовой оркестр, проходили праздничные мероприятия.

В Казацкой слободе селились казаки - категория служилых людей, выполнявших довольно широкий спектр государевой службы: сторожевая, посольская, караульная, передача срочных сообщений, сопровождение грузов. Оскольские казаки набирались на службу по найму, получая земельное и денежное жалование. В большинстве случаев лошадь была постоянным спутником казака во время несения им службы. Слобода упоминается в дозорной книге за 1615 год.

3.Заключение. В данной исследовательской работе через использование фольклорного материала и художественных произведений мною показано, какую важную роль играли и играют лошади в жизни человека. Хорошо написал о лошадях в пьесе «На дне» Максим Горький: «Ежели людей по работе ценить… тогда лошадь лучше всякого человека».

Список литературы:

Абросимова, Д. Лошадь в русских обрядах, верованиях, фольклоре [Электронный ресурс] http://kizhi.karelia.ru/info/about/newspaper/117/9108.html

Войнова, Л. А., Жуков В. П., Молотков А. И., Фёдоров А.И. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А. И. Молоткова. — Изд-во: Русский язык, 1986 г.; 4-е изд., стереотип.

Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка (любое издание)

Конь [Электронный ресурс] http://www.symbolarium.ru/

Кротова, В.Н., Собинникова, В.И. Историческое комментирование фонетики и грамматики русского языка. - Воронеж, 1987.

Лермонтов, М.Ю. «Герой нашего времени» (любое издание)

Лиханов, А. А.«Русские мальчики» «Кикимора» (любое издание)

Маяковский, В.В. «Хорошее отношение к лошадям» (любое издание)

Некрасов, Н.А. Поэма "Крестьянские дети», «Под жестокой рукой человека» (любое издание)

Откупщиков, Ю.В. К истокам слова. Рассказы о науке этимологии. - 4-е изд., перераб. - СПб.: «Авалон», «Азбука-классика», 2005. - 352 с.

Паустовский, К.Г. «Сивый мерин», «Теплый хлеб» (любое издание)

Пушкин, А.С. Песнь о вещем Олеге (любое издание)

Терещенко, А. В. Быт русского народа. Ч. I / Вступ. ст. А. Ф. Чистякова. - М.: Русская книга, 1999. -- (Народная мудрость).

Токмакова, О.С. Оппозиция танков и карагодов в традиции Курско-Белгородского пограничья Народная культура и проблемы ее изучения Вып 4. [Электронный ресурс] URL: http://www.vantit.ru/narodnaja-kultura-4/559-oppozitsija-tankov.htm

Успенский, Л.В. Слово о словах. Эврика- М.: Молодая гвардия, 1979. 240 с.илл.

Ушаков, Д.Н. Толковый словарь современного русского языка - М.: 38-издание, 1984.

Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т.: Пер. с нем. = Russisches etymologisches Wörterbuch / Перевод и дополнения О. Н. Трубачёва. — 4-е изд., стереотип. — М.: Астрель — АСТ, 2004. — Т. 4. — 860 с. — ISBN 5170185502.

Шанский, Н М., Иванов В.В. Современный русский язык - М.: Просвещение, 1981.

«Большой словарь иностранных слов».- Издательство «ИДДК», 2007.

http://cryt.narod.ru/article1_2.html

В доавтомобильную эпоху лошади играли в жизни людей исключительно важную роль. Без них невозможны были ни сухопутные путешествия, ни сражения, ни сельскохозяйственные работы. Поэтому и символика лошади многообразна, как сама жизнь. Лошадь в зависимости от масти и обстоятельств символизирует свет и тьму, мудрость и быстроту мысли, скорость передвижения и бег времени, жизнь и смерть, женскую грацию и мужество, любовное вожделение и благородство. Крылатый конь Пегас – общеизвестный символ поэтического творчества.

Лошадь была не просто транспортным средством. Хороший конь дорогого стоил, к нему относились как к товарищу и соратнику, его любили, холили и лелеяли. А.С. Пушкин в этом отношении, конечно, не исключение. Поэт был ловким наездником, любил прогулки верхом в любое время года, много путешествовал в экипажах. Наслаждение от верховой езды воспето им в стихах:

Как быстро в поле, вкруг открытом,
Подкован вновь, мой конь бежит!
Как звонко под его копытом
Земля промёрзлая звучит!
«Как быстро в поле, вкруг открытом…». 1828

Пороша. Мы встаём и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами…
«Зима. Что делать нам в деревне?..». 1829

Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несёт,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промёрзлый дол и трескается лёд.
Осень. IX. 1833

Однако зимой верховая езда по скользкому льду была опасна даже для такого хорошего наездника, как Пушкин. 28 января 1825 года он писал П.А.Вяземскому из Тригорского в Москву: «Пишу тебе в гостях с разбитой рукой - упал на льду не с лошади, а с лошадью: большая разница для моего наезднического честолюбия». Скорее всего, это событие Пушкин имел в виду в XLIII строфе IV главы «Евгения Онегина»:

В глуши что делать в эту пору?
Гулять? Деревня той порой
Невольно докучает взору
Однообразной наготой.
Скакать верхом в степи суровой?
Но конь, притупленной подковой
Неверный зацепляя лёд,
Того и жди, что упадёт.

Известно три конных автопортрета поэта. Первый автопортрет он набросал карандашом в 1826 году в черновиках V главы «Евгения Онегина» (ПД 836, л. 42). Пушкин изобразил себя в широкополой шляпе, ловко сидящим на жеребце. Поза всадника статична, но в ней чувствуется внутреннее напряжение, словно он вот-вот собирается пришпорить своего коня. Жеребец очень красив. Возможно, это тот самый аргамак, которого упоминает Н.М. Языков в стихотворном послании к П.А. Осиповой от 8 декабря 1827 года:

И часто вижу я во сне:
И три горы, и дом красивый,
И светлой Сороти извивы
...
И те отлогости, те нивы,
Из-за которых вдалеке
На золотом аргамаке,
Заморской шляпою покрытый,
Спеша в Тригорское, один -
Вольтер, и Гёте и Расин -
Являлся Пушкин знаменитый...

Два других конных автопортрета Пушкина относятся к 1829 году и связаны с путешествием поэта в Арзрум к месту военных действий. Оба портрета очень динамичны. Первый находится в черновике стихотворения «Делибаш» (ПД 911): поэт мчится на лошади в широкополой шляпе и бурке на фоне пологих гор. В стихах говорится о схватке бесстрашного турецкого воина делибаша с не менее отважным русским казаком. Продолжением этой темы стало изображение мчащегося турецкого бойца с обнажённой саблей, сделанное поэтом в альбоме (ПД 1723) своей московской знакомой Елизаветы Николаевны Ушаковой. В этом же альбоме (л. 74 об.) находится самый известный конный автопортрет Пушкина в бурке и с копьём. Пушкин словно «примерял» на себя роль участника сражений с турками, очевидцем которых ему довелось быть.

Необычным и очень оригинальным автопортретом поэта является тот, где поэт изобразил себя в виде… лошади. В автографе стихотворения «Андрей Шенье» (ПД 835, л. 60 об.) среди красивых конских голов начертан вытянутый, имеющий сходство с одновременно с лошадью и обезьяной, но вполне узнаваемый профиль поэта. Пушкин на этот раз «примерял» на себя образ лошади, приоткрывая тайны своей «творческой лаборатории», когда автор «перевоплощается» в своих героев, даже если это животные. В стихотворении «Андрей Шенье» многие строки посвящены именно поэтическому творчеству, осмыслению роли поэта в обществе, хотя напрямую автопортрет в образе лошади с текстом стихотворения «Андрей Шенье» не связан. Кони здесь упоминаются в переносном смысле. Перед казнью французский поэт на минуту усомнился в правильности выбора своего творческого поприща:

…Что делать было мне,
Мне, верному любви, стихам и тишине,
На низком поприще с презренными бойцами!
Мне ль было управлять строптивыми конями
И круто направлять бессильные бразды?

Согласно «Словарю языка Пушкина», поэт упоминает лошадей 579 раз в таких вариантах: лошадь (277), лошадка (6), лошак (2), конь (269), кобыла (9), кобылица (3), кобылка (7), жеребец (6). Кроме того, 11 раз встречается в его произведениях легендарный Пегас. Слово «лошадь» чаще употребляется Пушкиным в прозаических произведениях при упоминании гужевого транспорта. В стихах преимущественно фигурирует более поэтическая форма «конь», причём без соотнесения с полом:

Но знаешь: не велеть ли санки,
Кобылку бурую запречь?

Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня...
Зимняя дорога. 1829.

В рукописях Пушкина многочисленны изображения лошадей, полных красоты, изящества, экспрессии движений. Голова лошади - самый первый рисунок поэта в лицейской тетради (ПД 829, л. 26). Это автоиллюстрация к стихотворению «Усы» о разудалом гусаре, которому мудрец даёт наставления:

Весёлый гость, любовник пылкий,
За чьё здоровье бьёшь бутылки?
Коня, красавиц и усов.

На л. 33 поэт вновь набросал голову лошади в черновике стихотворения «Разлука», где говорится о страданиях покинутого любовника. Лошадь склонилась, видимо, к воде. Изображение расположено возле слов «О милый друг!», в окончательном варианте «О, милая…»:

О милая, повсюду ты со мною:
Но я уныл и втайне я грущу.
Блеснёт ли день за синею горою,
Взойдёт ли ночь с осеннею луною –
Я всё тебя, прелестный друг, ищу…

На первый взгляд, рисунок не имеет отношения к стихотворению. Но если вспомнить, что лошадь может символизировать женскую красоту и любовное вожделение, все становится ясным. Лошадиная голова на рисунке вполне женственна.
В ранней поэме Пушкина «Монах» соблазняемый бесом отшельник Панкратий во сне

В зелёный лес, как белоусый паж,
Как лёгкий конь, за девкою погнался.

Позднее поэт будет не раз обращаться к эротической символике лошади, однако в лицейской тетради она скорее исключение, чем правило. И в стихах, и на рисунках конь – знак героической темы, символ мужества и воинской отваги:

Толпа наездников младых
В дубраве едет молчаливой,
Дрожат и пышут кони их,
Главой трясут нетерпеливой.
Наездники. 1816

Мой конь в ряды врагов орлом
Несётся с грозным седоком.
Послание к Юдину. 1815

Ретивы кони бранью дышат,
Усеян ратниками дол,
За строем строй течёт, все местью, славой дышат,
Восторг во грудь их перешёл.
Воспоминания в Царском Селе. 1814.

В лицейской тетради на л. 45 юный Пушкин изобразил увитую цветами урну на холме, скорее всего, могильном. Над нею – раскидистое дерево с висящей на ветке лирой. На обороте этого листа под черновиком неоконченной элегии «Позволь душе моей открыться пред тобою…» поэт нарисовал саблю, пистолет и коня без всадника, покрытого попоной, набросал портрет гусара. Рисунки с текстом элегии прямо не связаны. С одной стороны, это своего рода иллюстрация к стихотворению А.В. Жуковского «Певец», где говорится о могиле поэта, а, с другой стороны, возможно, какой-то новый замысел о гибели певца на дуэли или в схватке. Позднее он воплотится в «Евгении Онегине». А образ коня без седока, бродящего около погибшего хозяина или одиноко скачущего с поля сражения, в творчестве Пушкин встречается неоднократно:

Вкруг холма обходит друг сильного – конь;
В очах горделивых померкнул огонь,
Он бранную голову клонит.
Беспечным копытом бьёт камень долин
И смотрит на латы – конь верный один,
И дико трепещет и стонет.
Сражённый рыцарь. 1815

Вокруг Руслана ходит конь,
Поникнув гордой головою,
В его глазах исчез огонь!
Не машет гривой золотою,
Не тешится, не скачет он
И ждёт, когда Руслан воспрянет...
Но князя крепок хладный сон,
И долго щит его не грянет.
Руслан и Людмила. Песнь 7. 1819

Что за страшная картина!
Перед ним его два сына
Без шеломов и без лат
Оба мёртвые лежат,
Меч вонзивши друг во друга.
Бродят кони их средь луга,
По притоптанной траве…
Сказка о золотом петушке. 1834

Расторгну цепь судьбы жестокой,
Влечу я с братьями в огонь,
Влечу грозой! – и одинокой
В долину выбежит мой конь.
Наездники. 1816

Образ коня в поэзии часто ассоциируется с вольностью и свободой. Прекрасные зарисовки вольных лошадей, сделанные с удивительным мастерством, часто встречаются в пушкинских автографах.

В черновике «Кавказского пленника» (ПД 46, л. 4) Пушкин рисует осёдланную лошадь, скачущую без седока, около стихов:

Свобода! он одной тебя
Ещё искал в пустынном мире.
Страстями чувства истребя,
Охолодев к мечтам и к лире,
С волненьем песни он внимал,
Одушевлённые тобою,
И с верой, пламенной мольбою
Твой гордый идол обнимал.

В рукописи неоконченной поэмы «Тазит» (ПД 842, л. 6) есть зарисовка памятника Петру I в Петербурге, но без фигуры императора-реформатора. Так Пушкин ещё в 1829 году обозначил замысел поэмы «Медный всадник», но не только это. Л.А. Краваль отметила: «Думается, что конь со скалой, но без всадника – это Россия «без удерживающего». Поэтому на рисунке конь – это не «гордый конь», конь-огонь, а грациозная трепетна лошадка, цивилизованная, экипированная. Испуганная, зависшая над бездной; потому и раздавленный было змей поднял голову, потому и скала треснула». В линии трещины, ассоциировав её с картой, исследовательница увидела очертания кавказского побережья Чёрного моря и Каспия и сделала интересный вывод: «Рисунок наглядно показывает, как мысль об усмирении беспокойных горских народов, о проповедании Евангелия на Кавказе из поэмы о черкесе-христианине Тазите переселилась в идею самодержавия «Медного всадника».

Идея уподобления государственного управления обузданию строптивых лошадей прозвучала у Пушкина в «Борисе Годунове». В сцене в царские палатах слова Басманова Годунову таковы:

Всегда народ к смятенью тайно склонен:
Так борзый конь грызёт свои бразды;
На власть отца так отрок негодует;
Но что ж? конём спокойно всадник правит,
И отроком отец повелевает.

В «Медном всаднике» конь – грозный, поднявшийся на дыбы, символизирует мощь обновлённой петровской России:
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сём коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
Образы Петра I на коне в «Медном всаднике» и «Полтаве» перекликаются:
Выходит Пётр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.
Идёт. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.

Смелое поведение боевых лошадей, которые во время битвы становятся соратниками воинов, явно привлекает поэта:

Нетерпеливый конь кипит
И снег копытом мочным роет.
Руслан и Людмила. Песнь 5.
Сражение с Черномором

Блистая в латах, как в огне,
Чудесный воин на коне
Грозой несётся, колет, рубит,
В ревущий рог, летая, трубит...
То был Руслан. Как божий гром,
Наш витязь пал на басурмана;
Он рыщет с карлой за седлом
Среди испуганного стана.
Где ни просвищет грозный меч,
Где конь сердитый ни промчится,
Везде главы слетают с плеч
И с воплем строй на строй валится…
Руслан и Людмила. Песнь 7.
Сражение с печенегами.

Иначе ведут себя лошади, лишившиеся в схватке седока:

Сражённый в нескольких шагах,
Младой казак в крови валялся,
А конь, весь в пене и пыли,
Почуя волю, дико мчался,
Скрываясь в огненной дали.
Полтава.

Трусливых седоков лошади в сражении не слушаются, сбрасывают их. Таков итог поединка героев поэмы «Руслан и Людмила» Фарлафа с Рогдаем, когда спасающийся бегство Фарлаф оказывается во рву:

Ко рву примчался конь ретивый,
Взмахнул хвостом и белой гривой,
Бразды стальные закусил
И через ров перескочил;
Но робкий всадник вверх ногами
Свалился тяжко в грязный ров,
Земли не взвидел с небесами
И смерть принять уж был готов.
Руслан и Людмила. Песнь 2.

Над таким поведением Пушкин иронизирует в «Евгении Онегине» (Гл. VI, строфа XXXV), отдавая должное «геройству» Зарецкого во время Отечественной войны 1812 года:

И то сказать, что и в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился, смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался в плен: драгой залог!

Неоднократно в произведениях Пушкина описывается пугливое, тревожное поведение лошадей при виде мертвецов:

Зарецкий бережно кладёт
На сани труп оледенелый;
Домой везёт он страшный клад.
Почуя мёртвого, храпят
И бьются кони, пеной белой
Стальные мочат удила,
И полетели как стрела.
«Евгений Онегин». Гл. VI. Строфа XXXV.

Подобно ведут себя лошади в стихотворениях «Какая ночь, мороз трескучий…» и «Альфонс садится на коня…». Пугаются кони не только мертвецов, но и бесов. Наиболее ярко это отражено в известном стихотворении «Бесы».

Иногда образ лошади связан у Пушкина с нечистой силой. Герой стихотворения «Гусар» попадает вслед за своей прелестной сожительницей Марусенькой на шабаш ведьм. Марусенька велит своему незадачливому любовнику возвращаться домой, пока цел, и предлагает кочергу в качестве транспортного средства. Гусар не соглашается:

Коня! – На, дурень, вот и конь. –
И точно, конь передо мною.
Скребёт копытом, весь огонь,
Дугою шея, хвост трубою.

Садись. – Вот сел я на коня,
Ищу уздечки, - нет уздечки.
Как взвился, как понёс меня –
И очутились мы у печки.

Гляжу: всё так же, сам же я
Сижу верхом, и подом мною
Не конь, а старая скамья:
Вот что случается порою…

Интересна автоиллюстрация в черновике (ПД 189) этого стихотворения: гусар, мчащийся на коне, в окружении ведьм на мётлах и прочей нечисти.

Рисунки, запечатлевшие творческие замыслы поэта ещё до их воплощения в слове, в пушкинских рукописях встречаются довольно часто. Среди них есть зарисовки лошадей и всадников. Один из примеров – упомянутый выше рисунок в черновиках «Тазита». Другой яркий пример – два наброска быстро мчащегося паладина в черновике «Полтавы» (ПД 838, л. 52). К сочиняемым в этот момент строкам о допросе Кочубея в тюремной камере Орликом рисунки явно не имеют отношения. Они, по определению Т.Г. Цявловской, относятся к замыслу стихотворения «Жил на свете рыцарь бедный…», о паладине, избравшем дамой сердца Пресвятую Богородицу. При виде рисунков вспоминаются строки:

Между тем как паладины
В встречу трепетным врагам
По равнинам Палестины
Мчались, именуя дам,

Lumen coelum, sancta Rosa!
Восклицал всех громче он,
И гнала его угроза
Мусульман со всех сторон.

Толкование этих рисунков неоднозначно. Так, Л.И. Краваль увидела сходство более крупно нарисованного поэтом рыцаря, сидящего на коне в статичной позе с гордой осанкой, с силуэтом императора Николая I, которого называли «рыцарем Европы», по словам Генриха Гейне. Рисунок, по мнению исследовательницы, свидетельствует о напряжённом ожидании Пушкиным решения царя по делу о богохульной поэме «Гавриилиада». Нам же представляется, что эти рисунки поэта имеют отношение не только к стихотворению «Жил на свете рыцарь бедный…», но и к картинам Полтавского сражения, (л. 61-68 той же тетради). Русские кавалеристы, защищая своё отечество и свою веру, разили воинов Карла XII и Мазепы, подобно тому, как средневековые рыцари бились с мусульманами.

Великий поэт в своих тетрадях рисует лошадей гораздо чаще, чем любых других животных. В дополнительном 18-м томе собрания сочинений, выпущенного издательством «Воскресение» к 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина опубликовано более 400 рисунков. Лошади изображены на 35-ти из них, кошки – на 10-ти, собаки – на 3-х, змеи - на 3-х. Особенно оригинален рисунок в черновике 8-го письма «Романа в письмах». Это «поясное» изображение лошади в боливаре и сюртуке, которое повернуто на 180 градусов по отношению к тексту и почти наверняка отношения к его содержанию не имеет. Рисунок мог появиться как раньше, так и позже текста: Пушкин иногда заполнял свои тетради в разных направлениях, используя одни и те же листы несколько раз. Вид у нарисованной лошади, на наш взгляд, явно басенный. Возможно, это графическое воплощение размышлений поэта над каким-либо сатирическим произведением, например, над известной басней И.И. Хемницера «Конь верховый», где гордый своим убором и положением конь хвастается ими перед рабочей клячей.

У Пушкина есть произведения, где конь - в числе главных героев. Это, прежде всего, «Песнь о вещем Олеге», сюжет которой заимствован из «Истории государства Российского» Карамзина. Пушкин опоэтизировал предание о гибели князя Олега от укуса змеи, выползшей из черепа его любимого коня. Поэт писал по поводу этого стихотворения А.А. Бестужеву в конце января 1825 г. из Михайловского: «Товарищеская любовь старого князя к своему коню и заботливость о его судьбе есть черта трогательного простодушия, да и происшествие само по себе в своей простоте имеет много поэтического». Иллюстрацией такого отношения служат сцена прощания князя с конём после предсказания кудесника о гибели от него и сцена возле костей умершего коня:

«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
Расстаться настало нам время;
Теперь отдыхай! Уж не ступит нога
В твоё позлащённое стремя…».
<…>
Князь тихо на череп коня наступил
И молвил: «Спи друг одинокой!
Твой старый хозяин тебя пережил:
На тризне, уже недалёкой.
Не ты под секирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прах напоишь!»

В этом стихотворении конь верный, любимый, ретивый, бурный, игривый, лёгкий на бег. Поэт перечислил те качества, которые сам ценил в лошадях.
Конь – главный герой последней из шестнадцати «Песен западных славян»:

Что ты ржёшь, мой конь ретивый,
Что ты шею опустил,
Не потряхиваешь гривой,
Не грызёшь своих удил?..

Верный конь предвидит скорую гибель хозяина в схватке с врагом, потому и печален:

…Что уж скоро враг суровый
Сбрую всю мою возьмёт
И серебряны подковы
С лёгких ног моих сдерёт;
Оттого мой дух и ноет,
Что на место чепрака
Кожей он твоей покроет
Мне вспотевшие бока».

Здесь отражено поверье о мистических способностях лошадей предвидеть события, влиять на судьбу. Следы этого поверья прослеживаются в нескольких произведениях Пушкина. В I песне «Руслана и Людмилы» Фарлаф и Рогдай вверяют свою судьбу коням:

«Разъедемся, пора! - сказали, -
Безвестной вверимся судьбе».
И каждый конь, не чуя стали,
По воле путь избрал себе.

В «Повестях Белкина» вполне естественное, на первый взгляд, поведение лошадей становится судьбоносным. В повести «Выстрел» упрямство лошади задержало жену графа на прогулке, что дало возможность графу и Сильвио объясниться наедине: «Однажды вечером ездили мы вместе верхом; лошадь у жены что-то заупрямилась; она испугалась, отдала мне поводья и пошла пешком домой; я поехал вперёд…». В «Барышне-крестьянке» есть похожая ситуация: «лошадь Муромского, не бывавшая никогда на охоте, испугалась и понесла. Муромский, провозгласивший себя отличным наездником, дал ей волю и внутренне доволен был случаем, избавляющим его от неприятного собеседника. Но лошадь, доскакав до оврага, прежде ею не замеченного, вдруг кинулась в сторону, и Муромский не усидел. Упав довольно тяжело на мёрзлую землю, лежал он, проклиная свою куцую кобылу, которая тотчас остановилась, как только почувствовала себя без седока…». Этот эпизод привёл к примирению между Муромским и Берестовым, что и предопределило счастливый конец всей повести. В «Метели» заплутавшая во время бурана лошадь ненароком увезла Владимира подальше от церкви села Жадрино, где его ждала невеста, которая из-за этого негаданно обвенчалась с Бурминым, что круто изменило судьбы главных героев.

Неслучайно бег лошади символизирует ход времени, судьбу человека. Эту символику Пушкин использует в стихотворении «Телега жизни» (1823):

Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Ведёт, не слезет с облучка…

В последнем четверостишии говорится о старости, сменившей бурную юность и умеренную зрелость:

Катит по-прежнему телега,
Под вечер мы привыкли к ней
И дремля едем до ночлега –
А время гонит лошадей.

Отдаёт должное поэт и символике лошади, связанной с женской грацией, красотой и эротикой. В стихотворении «Подражание Анакреону» в образе молодой необъезженной кобылицы узнаваема Анна Оленина – девушка, в которую Пушкин был серьёзно влюблён весной-осенью 1828 года и на которой собирался жениться:

Кобылица молодая,
Честь кавказского тавра,
Что ты мчишься, удалая?
И тебе пришла пора;
Не косись пугливым оком,
Ног на воздух не мечи,
В поле гладком и широком
Своенравно не скачи.
Погоди; тебя заставлю
Я смириться подо мной:
В мерный круг твой бег направлю
Укороченной уздой.

Красивая, миниатюрная, грациозная, но при этом ещё и умная, острая на язычок, Оленина была умелой наездницей. Поэт мог видеть её мастерство на кавалькаде в имении Приютино, где не раз гостил у Олениных весной и летом 1828 года. Интересно, что в автографе стихотворения (ПД 838, л. 16) Пушкин сделал удивительно динамичные наброски своенравных кобылиц, мечущих ноги на воздух, резво скачущих. Их фигурки заключают в полукруг последнее четверостишие стихотворения, чем и примечательна эта автоиллюстрация.

Рисунки кобылиц появляются вновь в той же тетради (л. 52, 62) в черновиках поэмы «Полтава». Рядом с описанием начала Полтавского сражения Пушкин набросал даже сцену любви лошадей. К самому тесту рисунки прямого отношения не имеют, зато прослеживается их связь со стихотворением «Кобылица молодая». Рисунки свидетельствуют о несбыточных мечтах поэта о женитьбе на Анне Олениной, чьи портреты, инициалы и анаграммы часто встречаются в черновиках «Полтавы».
Похожими набросками кобылиц поэт покрывает страницу альбома Елизаветы Николаевны Ушаковой (ПД 1723, л. 76). Скорее всего, эти рисунки он сделал в сентябре 1829 года после возвращения из Арзрума: почти рядом (л. 74 об.) находится в альбоме известный автопортрет поэта на коне в бурке. Во время своего путешествия Пушкин видел табуны кобылиц в Калмыкии, бродящие по тучным пастбищам. Но, думается, это только натолкнуло его на идею рисунка. По аналогии с более ранними набросками можно предположить, что так выражена мечта поэта о женитьбе, но уже не на Олениной, а на Наталье Николаевне Гончаровой, которая, кстати, тоже была прекрасной наездницей.

Немало у Пушкина стихов, где речь идёт о совсем других наездниках – седоках мифического крылатого коня Пегаса. В основном это сатирические произведения. В начале ранней поэмы «Монах» (1813) юный Пушкин обращается к Вольтеру:

Вольтер! Султан французского Парнаса,
Я не хочу седлать коня Пегаса,
Я не хочу из муз наделать дам,
Но дай лишь мне твою златую лиру,
Я буду с ней всему известен миру.

Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!
Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса;
За лаврами спешишь опасною стезёй
И с строгой критикой вступаешь смело в бой.

В нескольких произведениях лицейского периода Пушкин высмеивает под именами Свистова, Хлыстова и Графова известного графомана графа Дмитрия Хвостова, который по ночам писал «трёхстопный вздор»:

Так пишет (молвить не в укор)
Конюший дряхлого Пегаса
Свистов, Хлыстов или Графов
Служитель отставной Парнаса,
Родитель стареньких стихов…
Моему Аристарху. 1815

О ты, высот Парнаса
Боярин небольшой,
Но пылкого Пегаса
Наездник удалой!
Городок. 1815

Дистанцируясь от пресловутого Хвостова, о своём творчестве поэт писал так:

Но сон мой тих! беспечный сын Парнаса,
В ночной тиши я с рифмою не бьюсь,
Не вижу ввек ни Феба, ни Пегаса,
Ни старый двор каких-то старых муз.
Сон. 1816

Совсем в ином тоне выдержано послание к В.Л. Пушкину, сочинённое в том же 1816 году. В нем искрящийся тонким юмором комплимент любимому дяде-стихотворцу:

Я не совсем ещё рассудок потерял
От рифм бахических, шатаясь на Пегасе,
Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад.
Нет, нет - вы мне совсем не брат;
Вы дядя мне и на Парнасе.

В последующие годы к теме Пегаса Пушкин обращается реже, чем в лицейский период. В 1822 году в «Послании цензору» поэт писал о распространявшихся в обход цензуры списках вольнолюбивых стихов:

Парнас не монастырь и не гарем печальный,
И право никогда искусный коновал
Излишней пылкости Пегаса не лишал…

Старый и беззубый «парнасский иноходец» Пегас упоминается в поэме «Домик в Коломне», первые 8 октав которой посвящены «подводным камням» поэтического творчества:

… Пегас
Стар, зуб уж нет. Им вырытый колодец
Иссох. Порос крапивою Парнас;
В отставке Феб живёт, а хороводец
Старушек муз уж не прельщает нас.
И табор свой с классических вершинок
Перенесли мы на толкучий рынок.

В последний раз Пушкин упоминает Пегаса в 1836 году в стихотворении, обращённом к Денису Давыдову при подарке ему «Истории пугачёвского бунта».
Итак, образы лошади, коня, кобылицы проходят через всё литературное творчество Пушкина. Эти образы важны для понимания и восприятия его произведений, хотя и редко являются в них ключевыми. Лошади упоминаются Пушкиным и как участники происходящих событий, и просто в качестве гужевого транспорта, и в разных символических значениях. Изящные, красивые, динамичные изображения лошадей, с любовью начертанные рукой великого поэта, покрывают страницы многих его рукописей, являясь то автоиллюстрациями, то выражением жизненных устремлений, творческих замыслов и впечатлений от пережитого и увиденного им.

1 Все произведения А.С.Пушкина цитируются по изданию: Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 10 т. – М.-Л.: Издательство АН СССР, 1949.
2 Сценой псовой охоты начинается поэма А.С. Пушкина «Граф Нулин». На титульном листе автографа поэмы (ПД № 74, л. 2) поэт нарисовал иллюстрацию – всадник, скачущий на коне, впереди которого бежит собака.
3 Языков Н.М. Собрание стихотворений. – М.: Советский писатель, 1948.
4 Аргамак – дорогая лошадь арабской породы.
5 Альбом Елизаветы Николаевны Ушаковой. Факсимильное воспроизведение. – М.: Logos, 1999.
6 Портрет определён Л.Ф. Карцели. См.: Карцели Л.Ф. Мир Пушкина в его рисунках. – М.: Московский рабочий, 1988. С. 29-38.
7 Словарь языка Пушкина: в 4 т. – М.: Азбуковник, 2000.
8 Этот рисунок и ряд других воспроизводится по изданию: Денисенко С.В., Фомичев С.А. Пушкин рисует. Графика Пушкина. – СПб: Нотабене; Туманов и Ко, 2001.
9 Это отметили в своей книге С.В. Денисенко и С.А.Фомичев. (см. примеч. 8).
10 Осёдланные лошади без всадников не раз встречаются в автографах Пушкина. Двух таких коней на фоне гор и воткнутое в землю копьё Пушкин изобразил на листе приходно-расходной книги Е.Н. Вревской (ПД 805, л. 6 об.), когда приезжал в её имение Голубово в начале октября 1835 года. Л.А. Краваль, считая, что один из портретов на этом листе – изображение М.Ю. Лермонтова, связывает рисунки с поэмой последнего «Хаджи Абрек», опубликованной в журнале «Библиотека для чтения» за август 1835 года.
11 Ряд рисунков, использованных в данной работе, воспроизведён по книге: Эфрос А.М. Рисунки поэта. - М.: Academia, 1933. Учтены также приведённые в этой книге комментарии.
12 Краваль Л.А.Рисунки Пушкина как графический дневник. – М.: Наследие, 1997. С. 45-46.
13 Цявловская Т.Г. Рисунки Пушкина. – М.: Искусство, 1983. С. 74-76.
14 Свет небес, святая роза (лат.).
15 Краваль Л.А.Рисунки Пушкина как графический дневник. – М.: Наследие, 1997. С. 68.
16 Подобным образом относится к своему смертельно раненому в сражении коню и Лжедмитрий («Борис Годунов». Сцена в лесу): жалеет его, пытается облегчить смерть. При этом Самозванец совершенно равнодушен к гибели людей.
17 Речь идёт о славянском обычае приносить в жертву коня на могиле хозяина и хоронить вместе с ним, чтобы конь служил ему в загробном мире.

Иллюстрация:
Рисунок А.С. Пушкина. Автопортрет в бурке на лошади и с копьём. ПД 1763, л. 74 об.

Версия со всеми рисунками,
упомянутыми в тексте, в архивированном виде опубликована на сайте:
http://elena-nik-egorova.narod.ru в разделе «Литературное творчество».

А всякие субъективные мнения - вроде рожек у лошади-Пушкина на рисунке - забавны и не более того. Да нет там никаких рожек. Кляксы тоже нет, как и отпечатка пальца. Там густо заштрихованный (довольно красивыми техничными штрихами) рисунок физиономии, может быть, и не человеческой, а, скажем, стилизованной львиной (точно не могу сказать, не исследовала этот вопрос, да и особой охоты нет). На хорошем скане чётко видно, что никаких папиллярных линий в "кляксе" нет (взгляните на свой пальчик!), это точно штриховка, причём "глаза" рожи (особенно правый)не заштрихованы. надо сказать, что вообще довольно много рисунков Пушкина не атрибутированы и не истолкованы.

Странно, что Вы в упор не видите на лысом черепе Пушкина набухших шишек-рогов. Что же с Вас спрашивать про пятно?! Насчёт того, что "150" лет никто не догадывался - это неправда. Были фигурки Сарры Лебедевой (1936), где Иван на бешеной Кобылице - Пушкин. /Б. Терновец "Сарра Лебедева". - М.-Л.: "Искусство", 1940. -С.29. Было указание С.А. Басова-Верхоянцева на Пушкина в его сказках-памфлетах "Конёк-Скакунок"(1906) и - особенно - "Король Бубён"(1916), где "Дурак- Ал-колпак". Был, в конце концов, вопрос А.А. Ахматовой - в статье "Пушкин и дети" (1965): "Все мы....видели, как палец ребёнка тянулся к портрету в детской книге, и это называлось "Дядя Пускин".
"Конька-Горбунка" Ершова тоже все знают и любят. Однако я никогда не слышала "дядя Ершов"." То есть, сказку любят, а автора её не любят - что за парадокс? Надо бы задуматься как следует над этим посланием, оставленным нам уходящей Ахматовой... Да и М.А. Булгаков в своём романе упоминает конька-горбунка- на Луне - но нигде у него не звучит фамилия "Ершов", зато много раз - имя "Пушкин"! Так что - говорили - не так явно, как Лацис, - но говорили. Смелее всех - скульптор Сарра Лебедева своей пластилиновой марионеткой (кстати, у неё и один из ивановых братьев - негр!) Просто к 1996 году - когда выстцпил Лацис - в нашей стране впервые за 150 лет была объявлена гласность - вот и всё. За себя скажу: мои собственные дед и прадед знали, что "Конька" написал Пушкин - но помалкивали. Я же молчать не считаю правильным - и не буду.

С уважением,
Елена Шувалова.

Из каких же достоверных источников ваши предки знали об этом авторстве? У них есть подлинные документы или достоверные свидетельства? Думаю, что ничего нет, кроме догадок. Касательно имени Ершова: если вы не знали, это не значит, что другие дети не знают. Знают и прекрасно причём. Если вы видите на рисунке Пушкина зачатки рожек, то это не значит, что они там точно есть. Не стоит обобщать и путать науку с фантазиями. Нет решительно никаких научных оснований, чтобы упомянутые рисунки Пушкина относить к 1834 году и строить на этой основе какие-либо не менее фантастические предположения. За сим заканчиваю бесперспективные споры с вами и прошу вас больше мне не писать.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Все права принадлежат авторам, 2000-2017 Разработка и поддержка: Литературный клуб Под эгидой Российского союза писателей 18+

Оксана КУЧЕРОВА,
общеобразовательная
школа-интернат № 7,
г. Белогорск,
Амурская область

Образ коня в русской литературе

Скачет конь, простору много...

Поезд постепенно набирал скорость после очередной остановки и вскоре уже мчался среди роскошных июльских лугов, полей, лесов - красоты необыкновенной.

Но одно было плохо - тянуло гарью. Горело всё, что могло гореть, ведь это лето было страшно засушливым.

Раздался шум, перекрывающий стук колёс. Откуда он исходил, невозможно было разобрать.

Вдруг из-за леса выбежали лошади, спасающиеся от огня. Они словно летели, их хвосты и гривы развевались от бега. Животные старались обогнать состав, но отставали, отставали... освещённые светом заходящего солнца.

Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?

Я долго стояла у окна и всё думала: “Что же будет с ними?” - и вспоминала свой недавний разговор с учащимися, которых интересовало, почему в учебнике так много рассказов, повестей о лошадях, о дорогах. Вопрос этот был задан на ходу, и ответ поэтому был кратким.

Но теперь мне хочется рассказать более подробно об этих удивительных животных, о путях, которые они проходят вместе с людьми. Ведь в литературе, в частности в русской, тема дороги является наиболее важной.

Вспомним, например, Н.В. Гоголя, который считал себя путником, странником и считал своим домом дорогу. Ведь именно с нею связана жизнь человека, путь, который он проходит, поступки, которые совершает.

С каждым годом человек всё более совершенствуется, он движется “по своей земле из глубин веков к желанному будущему, в которое верит и создаёт своими руками для себя и своих поколений”. Никогда не стоит забывать своё прошлое наследие. Вот и мы вспомним, как жили русские люди, кто был им в хозяйстве подмогой, верным другом в битвах, “собеседником” на привале... В общем, поговорим о конях (лошадях), которые вплоть до 30-х годов XX века были основным транспортным средством и главным помощником крестьянина в сельскохозяйственных работах. Лошадей холили, любили, их ценили очень дорого (в начале XVIII века за боярскую лошадь давали около 20 рублей, простая стоила 4 рубля, а лучшие “аргамаки” - 100 рублей; ни за одного крепостного не дали бы такую сумму).

Лошадь была кормилицей в доме простого мужика и предметом гордости в доме знатного.

На протяжении тысячелетий лошадь верно служит человеку. Она сопровождала его всю жизнь, её образ прочно вошёл в русскую культуру (живопись, ваяние, художественную литературу).

Я ставлю перед собой задачу: показать, как писатели, поэты, чьи произведения изучаются в школьной программе, сумели рассказать об этих удивительных созданиях. Поэтому мы станем говорить, что значила лошадь для славянина и что - для современного русского человека и о его отношении к этим самым миролюбивым и безотказным животным, готовым до последнего вздоха служить хозяину.

Нельзя будет не заметить, что в работе будут в разных вариациях чередоваться слова “конь” и “лошадь”, поэтому вспомним их этимологию.

В.И. Даль пишет так: “Конь - м. стар. комонь , славнс. клюся , стар. араб. фарь ; лошадь добрая , не кляча”. А что же “лошадь”? Ещё 235 лет назад А.П. Сумароков предположил и обосновал версию, что “от новых татар, принявших слово лошадь , коня в неё превратили... Ибо в наших славянских книгах конь лошадью никогда не назывался (от АЛАША - мерин + АТ - конь)”. А вот учёный Г.Ф. Одинцов обосновал чисто славянское происхождение этого слова от почти исчезнувшего прилагательного лоший - “плохой” (чтобы ввести в заблуждение злых духов). Лошадь же, вообще конь: особ. не жеребец и не кобыла, мерин.

Не имею никаких причин оспаривать эти версии, поэтому приму их за основу и продолжу свой рассказ.

Во всех странах конь почитался как самое умное создание. Согласно верованиям древних славян, конь - символ добра и счастья; мудрость богов являлась людям через это животное. Культ коня связан с почитанием Солнца: славяне верили, что Даждь-бог (бог Солнца) ездит по небу на чудесной колеснице, запряжённой четвёркой белых златогривых коней с золотыми крыльями. Поэтому наши предки приписывали особую силу оберегам (от слова “беречь”) в виде фигурок коня (голова, туловище), их носили у левого плеча на цепочке. Оберегали себя таким образом не только крестьяне, горожане, но и герои - былинные герои, защищавшие границы земли Русской от нашествия бесчисленных врагов. Для них конь являлся не просто оберегом, это был их верный друг, предупреждающий своего хозяина об опасности, - ржёт “во всю голову”, бьёт копытами, чтобы разбудить богатыря.

Поэтому читаем в былинах, что сели богатыри на “добрых коней”. Вот и у Ильи Муромца, по совету странников, появляется оружие, снаряжение, боевой конь, с которым у них происходит диалог, навсегда определяющий их отношения: Илья просит служить ему “верой-правдою”, конь же предлагает ему испытание - готов ли богатырь владеть им. Илья садится на него, и тот сразу признаёт в нём своего хозяина.

Есть и другая замечательная версия, по которой Илье советуют вырастить себе боевого коня из жеребёнка.

А корми его пшеницей да белояровой,
А ещё пои его... да ключевой водой,
...Ещё будет тебе конь да лошадь добрая
Ещё добра-де лошадь богатырская.

С этого момента, как Илья обрёл ещё и сильного коня, у него начинается богатырская жизнь.

Самое страшное для воина - разлучение с конём, и поэтому когда задумали разбойнички ограбить Илью, то подстрекали друг друга:

“Мы убьём его, пограбим-ко,
Со конём его разлучим-ко!”
А богатырь-то... всех до одного
В одночасье погубил подряд...

Много добра сделал Илья для народа. Самый главный его подвиг - это разгром татарского нашествия:

...припускал он коня богатырского
На эту рать - силу великую...
За землю российскую
Да за вдов, за сирот, за бедных людей.

Но не нажил на этом богатырь богатства, а заимел прочную, вошедшую в века славу народную. О себе он говорил так:

...А судьбу я за гриву ловлю,
Норовистую объезжаю,
А судьба для меня - за коня!

Да, разной была судьба как у коней, так и у их хозяев: одни садились на “тёмно-карих жеребчиков нелегчёныих” и ехали “к городам да за получкою”. Но молодой Вольга Святославович не может состязаться с оратаем Микулой Селяниновичем и его “кобылой соловою”, у которой “гужики шёлковые”. Залюбуешься, когда идёт она, а “как хвост-то у ней расстилается, а грива-то у неё развевается”, и “грудью она пошла”.

Поэтому вполне понятна зависть Вольги:

Кабы она, кобыла, коньком бы была,
За эту кобылу пятьсот бы дал.

И об этом же жалеет её хозяин Микула Селянинович:

Кабы эта кобыла коньком бы была...

Конечно, если бы он знал, сколько славных дел сделал Конёк-горбунок (конёк - уменьшительно-ласкательное слово от конь ) для своего хозяина из сказки Ершова. Он -

Игрушечка-конёк,
Ростом только в три вершка,
На спине с двумя горбами
Да с аршинными ушами.

Но несмотря на такой неказистый вид горбунок, по словам матери-кобылицы:

...на земле и под землёй
Он товарищ будет твой:
Он зимой тебя согреет...
В голод хлебом угостит,
В жажду мёдом напоит...

Так оно и было: хорошим помощником, советчиком стал “игрушка-горбунок” для Ивана. И в конце концов спас его от верной смерти, прыгнув в кипяток.

Вы думаете, он чего-то особого ждал от хозяина? Нет, ему достаточно ласкового слова, хорошего ухода.

Удивляешься порой, как эти животные могут быть так преданы человеку!

Люди же за это наделяли их в своём воображении волшебной силой, способной перевернуть их жизнь. Вспомните сказку «Сивка-Бурка»: сильный, статный “конь бежит, земля дрожит, из ушей столбом дым валит, из ноздрей пламя пышет”. Как же не испугаться его?! Нет, бояться не нужно, ведь он несёт на себе силу для преображения Иванушки, превращения его в писаного молодца и жениха Елены Прекрасной.

Да как же после этого не ценить коня до последних дней его, да ещё если провёл с ним многие дни и ночи в дальних походах. Так и у вещего князя Олега нет никого вернее его коня, который

...не боится опасных трудов;
Он, чуя господскую волю...
И холод, и сеча ему ничего...

Поэтому для Олега было страшным ударом пророчество кудесника: “Но примешь ты смерть от коня своего”. Не верит князь, и потому не торопится расстаться с верным слугой, отдаёт приказания о сохранении его здоровья. Прошли годы, но не забыт им товарищ: “Здоров ли? Всё так же ль легок его бег?”. Ужасен был ответ, и подозрительная мысль закралась: “Что же гаданье?..”

Но судьбу нельзя обмануть, к сожалению.

Не мог конь спокойно спать без своего хозяина. Вот она - преданность до гроба и в мирной жизни, и в битвах. В кровавых сечах бились не только люди, но и кони, которые “чувствовали” приближение врага и отвечали с печальным видом хозяину:

Оттого я присмирел,
Что я слышу топот дальний,
Трубный звук и пенье стрел;
Оттого я ржу, что в поле
Уж не долго мне гулять...
...Что уж скоро враг суровый
Сбрую всю мою возьмёт
И серебряны подковы
С лёгких ног моих сдерёт;
Оттого мой дух и ноет...

Прав был конь. Страшная была сеча. Прочитаем у А.С. Пушкина в поэме «Руслан и Людмила» описание поля битвы, где происходило сражение:

...Вдали всё пусто.
Здесь и там
Желтеют кости; по холмам...
Где сбруя, где заржавый щит;
...Богатыря там остов целый
С его поверженным конём -
Лежит недвижный...
О поле, поле, кто тебя
Усеял мёртвыми костями,
Чей борзый конь тебя топтал
В последний час кровавой битвы?

Сражение шло до последнего воина, но враг был повержен.

У М.Ю. Лермонтова же в стихотворении «Бородино» видим момент атаки:

...Земля тряслась - как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди...

Жалость сжимает сердце, когда читаешь о том, как гибнут кони, но они до последнего несут своего седока, решают его судьбу - попадёт он в плен или проявит безоглядную смелость. Недаром автор «Слова о полку Игореве» говорит: “Всядем же, братья, на борзых коней” - вот оно, единство всадника и коня. Именно эти животные и решили в основном исход сражения, которое происходило весной. Славяне содержали своих любимцев зимой в стойлах (в отличие от половцев, чьи кони питались подножным кормом), хорошо их кормили, лелеяли и, конечно, надеялись на их силу, выносливость. И кони никогда не подводили своих хозяев. Ведь они тоже “понимали” трагизм ситуации - русич по воле случая мог пересесть “из седла золотого в седло рабское”.

Лучше ведь убитым быть,
Чем пленённым быть...

Л ошадей жалели, не гоняли зря, берегли самых лучших для ответственных дел, “прикипали” к ним душой, и животные чувствовали душевное состояние своего седока. Читаем об этом у Л.Н. Толстого в «Войне и мире»: Долохов в лагере у французов получил нужные сведения и торопится уехать. Он “долго садился на лошадь, которая не стояла ”.

Петя Ростов перед сражением разговаривает с Карабахом - малороссийской лошадью, целуя и нюхая её ноздри: “Ну, Карабах, завтра послужим”. Лошадь поняла его и даже не укусила его за ногу.

Уже в сражении Петя прокричал:

“- Ура! Ребята... наши!..” - и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперёд по улице, впереди всех... И самое страшное было, когда лошадь, набежав на тлевшийся в утреннем свете костёр, упёрлась , и Петя тяжело упал на мокрую землю. Она уже чувствовала смерть своего юного друга. Нет гусара, но конь-то на этот раз остался жив.

А вот другая: “...лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было выказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не уронив майора, и поскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям” от летящей, свистящей гранаты, которая смертельно ранила князя Андрея.

“Война - противное человеческому разуму состояние”, но так устроено общество, что оно не может не воевать. Война ужасна и приносит горе всем живущим на земле.

Вот как передаёт Н.В. Гоголь бой ляхов и козаков (так у писателя!) в повести «Тарас Бульба»:

“...Хотел было поворотить вдруг своего коня лях и стать в лицо атаману Кукубенко, но не послушался конь: испуганный страшным криком, метнулся в сторону” (не хотел он умирать, но достала пуля его хозяина). Но в другой раз, когда всадник уклонился головой от пули и попала она в конскую грудь, вздыбился бешеный конь, грянулся об землю и задавил под собой всадника, сражавшегося с Остапом.

Но даже в трагические минуты козак не может пройти мимо хорошей лошади. “Демид Попович... двух лучших шляхтичей сбил с коней, говоря: «Вот добрые кони, таких коней я давно хотел достать!»” Он выгнал коней далеко в поле, крича стоявшим рядом козакам перенять их.

Иметь хорошую лошадь (коня) для бойца было великим счастьем. В связи с этим вспоминается фадеевский Морозка, сражающийся с конным отрядом в дальневосточных лесах против японцев и белогвардейцев. В народе говорят, что питомец похож на своего хозяина. Да, так оно и было.

“Гривастый жеребчик был крепок, мохнат, рысист, походил на хозяина; такие же ясные, зелёно-карие глаза, так же простовато-хитёр и блудлив”. Удивительное между ними было понимание, единение, согласие: “Мишка-а... у-у... Сатана-а, - любовно ворчал Морозка, затягивая подпругу. - Мишка, у-у... божья скотинка...”

Мишка - верный раб своего любящего хозяина. Жеребчик смотрел на людей зелено-карими глазами, и за его понимающий взгляд, преданность и любит его Морозка. Он не хвалится своим конём перед Гончаренко, залюбовавшимся Мишкой (он восхищается им):

“- Ладный конёк...

Жизни не жалко!”

Да и как же не любить ординарцу своего “курчавого, звонкокопытного жеребца”, появляющегося по первому зову хозяина, “свистящего пронзительным разбойным свистом”. Чем больше узнаёшь о жизни коня и его хозяина, тем более замечается воссоединение их душ, мыслей и чувств.

Мишка-жеребец “оттолкнул Морозку мордой, повернул к Мечику, будто нарочно ”, взгляды их встретились... Иногда хватает лишь взглянуть в глаза друг другу, и поймёшь, что ты значишь в этой жизни. И Мечик это “понимал” благодаря Мишке.

Ведь ни к кому из людей не пошёл ординарец после полученного выговора за украденные арбузы, а направился прямо к своему любимцу. Среди своих переживаний он помнит, что “Мишку ещё не поил”, входя постепенно в привычный вымеренный круг. “Мишка тихо и недовольно заржал, будто спрашивал (ведь обеспокоился он за хозяина, смею думать): «Где ты шляешься?»”

Вот он, пример человеческого отношения к брату меньшему, ведь не было у Морозки никого роднее коня, который и принимает все его огорчения на себя. “Морозка вскочил на жеребца и сильно вытянул его плетью, что случалось с ним в минуты величайшего возбуждения. Мишка взвился на дыбы и прыгнул в сторону, как ошпаренный. Морозка всё гнал очумевшего жеребца, полный неистовой злобы, мщения (к Мечику и подобным ему), а Мишка, разобиженный несправедливостью хозяина... замедлил ход и, не слыша новых понуканий, пошёл показно-быстрым шагом, совсем как человек, оскорблённый, но не теряющий собственного достоинства”. Он чувствует, что Морозка постепенно успокаивается, злоба из него уходит при виде “вечерней берёзовой опушки” - мирной, уютной, прохладной. А ведь жеребчик тоже часть вечной, всепонимающей, всепрощающей природы, которая всё расставляет на свои места.

И вдруг... В жизни всё случается вдруг . “Вдруг мохнатый жеребец... ткнулся мордой в землю... возле него, безнадёжно обхватив руками колени, прижатые к груди, не шевелясь сидел человек. Это был Морозка”.

Для него это была не просто мёртвая лошадь, а та жизненная сила, которая наполняла его и радостью, и любовью, и жалостью ко всем, но она ушла с гибелью верного друга, осталась одна пустота и ненависть. “Мир для него стал мрачнее... Темь, судьба казалась ему справедливой карой за всё, что он совершил в жизни”. Ему не жаль было, что он умирает, а то, что никогда не увидит... ни деревни, ни близких ему людей. Морозка сумел предупредить своих об опасности, и мир для него “раскололся надвое”.

Давайте вспомним, как, “завидев вооружённого всадника, люди, не спеша, бросали работу и, прикрывая глаза натруженными ладонями, долго смотрели вслед. «Как свечечка!..» - восхищались они Морозкиной посадкой, когда... он плавно шёл на рысях, чуть-чуть вздрагивая на ходу, как пламя свечи”. Пламя сбили, но искры рассыпались по истерзанной русской земле, и древнерусское “всядем...” не могло пройти бесследно для тех, кто защищал своё человеческое достоинство и готов был идти на бой ради спокойствия других людей.

И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнёт ковыль...

Но всё-таки когда-нибудь заканчивается война, и человек начинает жить обыденной, размеренной жизнью с теми, кто ему особенно дорог. Только с другом можно разделить радость и боль, побыть наедине, спросить совета. И таким другом, помощником в делах для Прокла, выписанного Н.А. Некрасовым в поэме «Мороз, Красный нос», был конь Саврасушка, которого купил хозяин сосунком.

Взрастил... на приволье,
И вышел он добрым конём.

И никогда не изменял своему хозяину в крестьянской работе.

С хозяином дружно старался,
На зимушку хлеб запасал.
...Когда же работы кончались
И сковывал землю мороз,
С хозяином вы отправлялись
С домашнего корма в извоз.
...Возил ты тяжёлую кладь.
В жестокую бурю, случалось,
Измучась, дорогу терять.

Много претерпел Саврасушка с хозяином: и нужду, и свист кнута, и метели, и “волчьи горящие очи”, холод... Но был-то он рядом с хозяином, и опять это страшное вдруг : умер, простудившись, Прокл, и

Савраска, запряженный в сани,
Понуро стоял у ворот...
Служил ты хозяину много,
В последний разок послужи!

Тоска, боль, горе в сердцах родных Прокла: что-то будет с ними - жалеть их некому, и “Савраска плетётся ни шагом, ни бегом”.

И вправду, нет никому дела до чужого горя. Трудно ощутить его, если не коснулось лично тебя (лучше никогда его не знать).

В от и герой А.П. Чехова из рассказа «Тоска» Иона Потапов пытался рассказать о своей беде - смерти сына - пассажирам, но те заняты своими делами. Нет-нет, он не навязывается никому, а только робко “кривит улыбкой рот, натягивает своё горло и сипит: «А у меня, барин, тово... сын на этой неделе помер»”.

Но не слышит его никто (или делают вид), а ведь Ионе только-то и “нужно, что поговорить с толком, с расстановкой”, рассказать обо всём, чтобы охали, вздыхали, всё легче будет, а то ведь “невозможно жутко”. Тоска. Жуткая тоска. Кому поведает он печаль свою? Некому, кроме лошадёнки, такой же неказистой, угловатой, как и хозяин, попавший “в этот омут, полный чудовищных огней... от плуга, от привычных, серых картин...” (Вспомним ещё раз Савраску Прокла.) Никому не нужны в этой суетливой жизни со своей бедой (да ещё зимой, в сумерках, когда чувства наверняка притупляются). Остались они вдвоём, и легче старику от слов и слёз, высказанных, выплаканных “кобылочке”, а она “жуёт, слушает и дышит на руки своего хозяина...”, понимая всё. Это божье существо оказалось намного “человечнее” и мудрее людей.

И нет прощения тем, кто издевается над ними в порыве злобы, ненависти. Ну как можно было забить насмерть “лядащую кобылочку” только за то, что она не смогла “везти вскачь”. “Смех в телеге и в толпе удваивается”, все смеются, хохочут, ведь кобылка “в бессилии начала лягаться”.

“Миколка, словно себя не помня, начинает бить её ломом зря по спине, ему помогают несколько парней с кнутами, палками, оглоблями... Кляча протягивает морду, тяжело вздыхает и умирает”. Нельзя читать такое без слёз и содрогания. Хоть это и болезненный сон, приснившийся Родиону Раскольникову, но он - предупреждение о наказании за прегрешения (даже за мысли о преступлении). Природа ничего не прощает. Совершенно непонятно, как человек может называть себя разумным в момент умерщвления животного. Кстати, одного из первых когда-то приручённых им.

Время идёт, а нравы, к сожалению, не меняются. И уже В.В. Маяковский рассказывает о лошади, “которая на круп грохнулась”. И

...смех зазвенел и зазвякал:
- Лошадь упала!
- Упала лошадь! -
Смеялся Кузнецкий.

Но в глазах лошадиных “улица опрокинулась, течёт по-своему...”

...за каплищей каплища
по морде катится...

(А из вас кто-нибудь видел слёзы коров и лошадей, когда их ведут убивать?) Но разве они не часть нас с вами? Пожалейте их хоть словом!

“Лошадь, слушайте -
чего вы думаете, что вы их плоше?
...Каждый из нас по-своему лошадь”.

Лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла...

Вот она - сила любви, надежды, при которой

И стоило жить,
и работать стоило.

И нет этой работе конца, как и полю, от которого не уйдёшь никуда. “Исходил его коняга с сохой вдоль и поперёк, и всё-таки ему конца-краю нет”. “Коняга - обыкновенный мужицкий живот, замученный, потный... день-деньской из хомута не выходит...” Недаром, наверное, сравнивает свою жизнь, работу с этим образом Матрёна Тимофеевна - героиня поэмы Некрасова.

Потуги лошадиные
Несли мы; погуляла я,
Как мерин, в бороне!..

И обзывают-то его “каторжным”, благо, что хозяин его добрый и даром не калечит. Да, добрую лошадь одной рукой бей, а другой - слёзы утирай, ведь коняга (по словарю С.И. Ожегова) - “то же, что и конь (обычно о рабочей лошади)”. И как же можно обижать того, кто кормит, помогает выжить?!

Что же это за сила такая бесконечных полей, что держит конягу и мужика в своём плену? Жизнь.

“Дремлет коняга” и, может быть, снится ему,

Как весело с лошадкой
Пахарь молодой
Выезжает в поле,
Ходит бороздой.

Но прошла молодость, силы поубавились, а жизнь-то всё равно продолжается, и нет конца работе. “Для неё он зачат и рождён, и вне её никому не нужен...”, к сожалению. Да и без неё он уже не может, “присосалось к нему поле”, дающее жизнь всем, кормящимся от него. Как же не восхищаться терпением, бессмертием самой жизни по имени Коняга - “...вот кому подражать надо!”, а не унижать и издеваться, как это делал конюх Миколка из рассказа Ф.И. Абрамова «О чём плачут лошади». “...Он вечно пьяный, день и ночь не заявлялся к ним... дернина вокруг была изгрызена... Лошади томились, умирали от жажды, их донимал гнус...” Самого бы Миколку привязать к тому колу и посмотреть, что с ним будет дня через три... Так ведь нельзя этого делать, многие сочтут это за пытку. А мучить животных, значит, можно?! Бессловесные они, “божьи твари...” Но что они сделали людям такого, что их можно умерщвлять, даже не замечая этого? И опять слёзы лошадиные, “большие, с добрую горошину”.

Люди! Читайте почаще о тех временах, когда лошадь была сокровищем . “Всё - конь, всё - от коня: вся жизнь крестьянская от рождения до смерти”. Надежда, мольба в огромных мокрых, печальных глазах, “в фиолетовой глубине которых” отражается маленький, крохотный человечек.

Но были, к счастью, и люди, для которых

...конь (же) лихой не имеет цены:
Он и от вихря в степи не отстанет,
Он не изменит, он не обманет.

Поэтому Казбичу, герою лермонтовского «Героя нашего времени», завидовали и не раз пытались украсть его Карагёза, которому хозяин даёт разные нежные названия. Ни на что он не хочет менять или продавать своего верного товарища. Но коварство Азамата и Печорина взяло верх, и лошадь была украдена. Думается, Карагёз не станет так верно служить новому хозяину, как Казбичу. Ведь нельзя силой заставить любить себя - вот в чём дело.

Л юбовь нужно завоевать, как это делал И.С. Флягин из повести Н.С. Лескова «Очарованный странник», который “постиг тайну познания в животном и, можно сказать, возлюбил коня... так и совсем с ним спознался”.

Кони - символ свободы, воли, непредсказуемости.

Скачет конь,

Простору много...

“Ужасно они степную волю любят”, как любит её и Голован, прошедший немало дорог, побывавший в плену, но никогда не изменивший Родине. И тут хочется вспомнить о людях, которые по воле судьбы покинули свою страну. Это герои М.А. Булгакова из пьесы «Бег». Они уплывают на пароходе, но отовсюду слышится топот лошадей - они бегут, бегут... от войны. Мы их не видим, но чувствуем их грустные глаза, слышим хриплое прощальное ржание, напоминающее людской плач по оставленной России.

И ещё. Ведь не каждый пожертвует своей жизнью ради конька, который “даже не летел, а только земли за ним сзади прибавлялось...”, но не досталось ему это сокровище. И когда продавал его хозяин таких милых его сердцу животных, то запивал Иван Северьянович от горя. Он рассказывал об этом так: “...Бывало, отпущаем коней, кажется, и не братья они тебе, а соскучишься по ним. Особенно если отдалишь от себя такого коня, который очень красив, то так он, подлец, у тебя в глазах и мечется до того, что как от наваждения какого от него скрываешься...” Вот она, истина любви к природе, и её нужно познать, овладеть ею. И поэтому не только чувства, а сама мать-природа бунтует против жестокого обращения с нею в образе раненого коня (Мальчика), описанного в сказке К.Г. Паустовского «Тёплый хлеб». Всё, что произошло в деревне: метель, стужа, неминучий голод, страх за себя и других, - запомнится Фильке, обидевшему раненого коня, на всю жизнь.

Нет ничего ужаснее, чем потерять доверие, расположение живущих рядом, будь то человек или животное. Все мы живём в одном мире, связаны одними кровными нитями. И нельзя доводить природу до такого состояния, чтобы она, мстила человеку за все обиды, которые он ей наносит.

Но может и осчастливить. Например, крестьянских ребятишек, выросших среди бескрайних полей и лугов, когда они выгоняли коней в жаркую летнюю пору на ночь кормиться в поле - “днём мухи и оводы не дали бы им покоя”. Как это здорово! Ветер освежает лицо, конь бьёт копытами. Здесь, в ночном, никто ребят не ругал, не попрекал куском хлеба. И мечтают они, наверное, о “прянике конём”. Это же мечта всех деревенских малышей, как и героя рассказа В.П. Астафьева «Конь с розовой гривой». “Он белый-белый, этот конь. А грива у него розовая, глаза розовые, копыта тоже розовые... Вот он конь-огонь, скачущий по земле с пашнями”, лугами и дорогами...

И ребята, сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся... с весёлым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивая, звонко хохочут. Далеко разносится дружный топот - лошади бегут, “навострив уши”. Бесподобный восторг испытывали они, а мы им немного завидуем (не правда ли?), ведь “выгонять перед ночью и пригонять на утренней заре табун - большой праздник для мальчишек”, когда

Погасло солнце. Тихо на лужайке.
Пастух играет песню на рожке.
Уставясь лбами, слушает табун,
Что им поёт вихрастый гамаюн.
А эхо резвое, скользнув по их губам,
Уносит думы их к неведомым лугам.

И пусть идут своим чередом поезда - без них теперь невозможно, - но и пусть “резче” раздаётся “звон, прилипший на копытах”, который всюду будет слышен. И очень хочется сойти с поезда на каком-нибудь маленьком полустанке...

Россия, Русь - куда я ни взгляну...

Взбежать на холм, упасть в траву, восхищаться великолепием летней русской земли - “той красоты, рождённой в чистом поле”, и увидеть, как

...смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони...

Услышать, как

Заржут они - и где-то у осин
Подхватит эхо медленное ржанье.

“Эх, тройка! Птица-тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться... И вот она понеслась, понеслась, понеслась!.. И что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони?!”

Остаётся только восхищаться этим “божьим чудом”, их грацией, чуткостью, вдохновлённостью.

“Не так ли и ты, Русь, что бойкая, необгонимая тройка несёшься?”

Ответ на этот вопрос дают все русские писатели и поэты, которым знакомы дальние пути-дороги, по которым “летит всё, что ни есть на земле...”

И мы с учащимися стремимся прикоснуться к этим великим именам, прославившим Русь.