Старость как психологический и культурный феномен. Нестареющая Кэнди Ло

ID: 2016-05-27-A-6920

Оригинальная статья (свободная структура)

Курышова Т.В., Алпысбаева Ж.М.

Резюме

В связи со значительным ростом населения пожилого возраста в развитых странах вместе с развитием общества возникают и социальные проблемы, связанные с демографическим постарением - необратимым глобальным процессом, который социологи называют феноменом ХХ века. В статье осуществляется анализ философских представлений о феноменах старости и старения, определяется специфика отношения к пожилым людям в современном обществе и выявляется положение данной возрастной группы в социуме.

Ключевые слова

Старость, старение, социальная эксклюзия

Статья

Алпысбаева Ж.М., Курышова Т.В.

Научный руководитель: Чебан А.Г. ассистент, Фахрудинова Э.Р. к.ф.н., ассистент

ГБОУ ВПО Саратовский ГМУ им. В.И. Разумовского Минздрава РФ

Кафедра философии, гуманитарных наук и психологии

Старость - неотъемлемая часть жизни каждого человека, характеризующаяся ухудшением здоровья и умственных способностей организма. В современном мире наблюдается тенденция увеличения численности населения в возрасте 60 лет и старше. По прогнозам Организации Объединенных Наций к 2050 году более 20% населения мира будут пенсионерами. Это явление получило название старения общества. В связи с увеличением численности людей пожилого возраста становится актуальным социально-философское осмысление феномена старости в современном обществе.

Со временем отношение общества к старости, старению и старым людям меняется. В доиндустриальную эпоху опыт и знания пожилых людей высоко ценятся, что упрощает самореализацию стариков в социуме. В процессе перехода от традиционного этапа развития общества к индустриальному положение старых людей вытесняется на периферию социальной жизни, тем самым затрудняя самореализацию данной возрастной группы.

Цель нашей работы заключается в раскрытии философского и социологического аспекта проблемы. Реализация цели предполагает решение следующих задач: 1) провести анализ философских представлений о феноменах старости и старения; 2) определить специфику отношения к пожилым людям в современном обществе и выяснить положения данной возрастной группы в социуме.

Феномен старости на протяжении многих веков тревожил умы выдающихся мыслителей. И это вполне обосновано: осмысление старости неразрывно связано с такими фундаментальными темами философствования, как бытие и небытие, жизнь и смерть, природа человека, смысл жизни, гуманизм и др.

Проводя анализ произведений античных философов относительно процессов старения, нетрудно заметить сходство позиций и мнений, в которых наиболее часто поднимается вопрос о целомудрии пожилого возраста, об особенных склонностях пожилых людей к высшим должностям, к управлению общиной и судейству.

Древнегреческий философ, Платон отдает преклонному возрасту особое предпочтение. Мыслитель античности утверждает, что физическое старение организма восполняется духовным обогащением, мудростью, проницательностью, внутренней свободой. Данное утверждение звучит актуально независимо от смены тысячелетий.

Однако не для всех мыслителей старость представляется достойным периодом в жизни человека. Одним из таких философов выступает Аристотель, критически оценивая процессы старения, он формирует негативный портрет пожилого человека. Мыслитель выдвигает идею, суть которой заключается в том, что в процессе старения зрелого человека покидают физические и умственные силы, духовные способности. В трудах античного философа были отражены лишь отрицательные качества пожилых людей: мнительность и скептицизм, скупость, ворчливость, малодушие.

Следуя идеям Аристотеля, «любители мудрости» поздней римской античности акцентируют свое внимание на физическом старении человека, изображая его обессилившим, изнеможенным, жалким, убогим и больным.

Наиболее богатым источником информации о процессах старения из дошедших до наших дней писаний античного времени являются труды Цицерона. В сочинениях философа справедливо подчеркивается, что уважения не добиться сединой в волосах и количеством морщин на лице, его надо заслужить своими деяниями, прожитой жизнью. Вместе с тем, философ утверждает, что высшей наградой, наибольшим удовольствием в старости выступает пребывание в окружении молодежи, жаждущей перенять лучшее.

Цицерон, древнеримский политик, оратор и философ, предлагает несколько рецептов счастливой старости, в основе которых - призыв к активной деятельности. В качестве залога приятной старости мыслитель выдвигает участие в социализации молодежи.

В период Средневековья, когда наука решительно шагнула в сторону мистики и алхимии, изменениям подверглись и геронтологические знания.

На проблемах старости и старения акцентирует свое внимание политик эпохи Возрождения, Мишель Монтень. Проведя параллель между жизнью человека и природой, он делит ее на отдельные промежутки времени, начальным из которых является пора первых побегов, за ней следует период цветов и плодов, завершает вереницу пора увядания.

Сравнивая старость с заболеванием - патологическим процессом, симптомами которого выступают болтливость, скупость, суеверность - философ называет пожилого человека беспомощным, поэтому наилучшими методами лечения для него являются любовь и привязанность близких.

Великие поэты и мыслители ранних времен, рассматривая проблему старых и стареющих людей, ассоциировали старение с трансформацией жизненных интересов и ценностей.

В своих трактатах один из самых известных философов-иррационалистов, Артур Шопенгауэр, подчеркивает, что молодость создана для поэзии, а старость - для философии. И лишь в зрелом возрасте человек овладевает наиболее полным, точным пониманием жизненных законов и самой жизни, созерцая ее восход и завершение.

Более того, Шопенгауэр абсолютно точно подчеркивает, что самым большим несчастьем для пожилого человека является бедность. И не столько бедность, как материальное неблагополучие, сколько мизерность, бедность и убогость интересов. Делая особый акцент на недостатке общения, мыслитель говорит о жалкой, кручинной старости, разрушении планов и замыслов, фрустрации.

Изучая представления философов относительно процессов старения, можно смело брать на вооружение рецепты счастливой старости, предлагаемые мыслителями разных эпох. Например, немецкий и французский протестантский теолог, философ культуры, Альберт Швейцер, побуждая человечество к добру, милосердию и самопознанию, развивает мысль о том, что стоит оказывать поддержку со стороны общества, то есть помогать организовывать динамичную, интересную жизнь в старости, вовлекая в процесс этой организации насущные знания и целомудрие пожилых. Ведь именно то, какую позицию занимает общество по отношению к старым и стареющим людям, обусловливает роль пожилого человека в этой социальной среде. Более того, именно эта позиция определяет, станет ли старость проблемой или периодом развития для каждого из его представителей.

Проблематика старости привлекала внимание и австрийского социолога Розенмайера. Отводя особое значение изучению взаимоотношений между различными возрастными группами, он выдвигает на первый план процесс формирования отношения к пожилым как ненужным обществу людям.

Подобная тенденция наблюдается и в современном российском обществе, когда в связи с невостребованностью жизненного опыта старого или стареющего человека, ненужностью его интеллектуального потенциала, накопленной за многие годы энергии и навыков общественной деятельности, население такого возраста выходит из состава активной части социума, и становится лишь объектом социальной помощи и опеки.

Обзорное изучение мнений, позиций, суждений о понимании процесса старения представителей философской мысли, позволяет сформировать следующие выводы:

Наиболее распространенное воззрение мыслителей на проблему старости выражается в наличии непосредственной взаимосвязи между физическим, духовным и умственным состоянием пожилого человека и его прежними деяниями. Тот, кто стремится к общению, созданию социальных связей, кто занят интеллектуальной деятельностью, и при этом, накопивши опыт и знания, остается молод душой, тот познает старость как наивысшую ступень радости и удовлетворения, в которой физическая слабость восполняется благоразумием, духовным обогащением.

Существует и контрарный взгляд на процесс старения, который характеризует старость сугубо как период, когда человека ждут болезни, ухудшение умственных способностей, затухание всех функций организма, что с точки зрения некоторых философов, в особенности мыслителей римской античности, неизбежно.

В доиндустриальное время ценность опыта и знаний старых людей присваивали им высокий общественно-культурный статус. Новое время стало переломным моментом в отношении старости. Молодость ставится в приоритет, как наиболее эффективный и нацеленный на развитие возраст, а старость приобретает деструктивно-пренебрежительные характеристики, вызывая тем самым явление эксклюзии пожилого человека. Использование людьми молодого возраста средств массовой информации и средств массовой коммуникации приводит к формированию и закреплению необъективных стереотипов по отношению к старым людям. Люди данной возрастной группы порой рассматриваются только как объекты социальной помощи. Причиной формирования негативного отношения к пожилым людям могут послужить и они сами, когда в отношениях с другими членами общества теряют чувство такта. Вместе с негативными стереотипами старения часто ставят феномен эйджизма, как называемую возрастную дискриминацию. Подобная стереотипизация пожилых людей формирует не только негативное восприятие старости у трудоспособного населения, в частности у молодёжи, но и страх перед старением.

Исправляет такое положение дел воспитание у подрастающего поколения уважительного отношения к старым людям, чей жизненный опыт в семьях с бабушками и дедушками ценится и оберегается, а так же преставление о старости как об олицетворении мудрости и правильно прожитой жизни.

Социологические опросы, выполненные исследовательским центром Superjob.ru в 2007 г., показывают, что боятся старости более 80% респондентов. 60% россиян и более не желают быть обузой для своих родственников, жить на одну пенсию, экономя на продуктах, лекарствах и пр. Напротив, в европейских странах старость определяется как этап жизни, когда можно отдохнуть от работы и путешествовать.

Для выявления характера отношения молодежи к пожилым людям было проведено собственное исследование методом анонимного анкетирования студентов СГМУ (от 18 до 20 лет). Анкетирование показало следующие результаты:

1) у 57% респондентов старость ассоциируется с ухудшением здоровья, умственных способностей, затуханием организма и следующим этапом после старости - смертью, в то время как 43% из них считают старость таким периодом жизни, когда можно пожить в своё удовольствие, например, прочесть книги, на которые не хватало усидчивости в молодости, поехать в путешествие;

2) большинство опрошенных студентов всегда готово помочь пожилому человеку (например, перейти через дорогу) и с уважением отнестись к его возрасту (например, уступить место в общественном транспорте), меньшинство же предпочитают проигнорировать или помочь, лишь бы «отвязался (-ась)»;

3) ответы на вопрос о доверии своих личных проблем показывают, что около 60% респондентов за советом или моральной поддержкой идут к другу (подруге), 40% - делятся переживаниями с родителями, но никто из опрошенных не обращается к собственным бабушкам и дедушкам (или к специалисту).

4) 60% студентов согласились с тем, что в нашем обществе тенденция негативного отношения к пожилым людям присутствует, а 40% респондентов нынешнее положение дел полностью устраивает.

Согласно результатам анкетирования ценность опыта и знаний старых людей среди молодёжи утратила своё былое значение. Целая жизнь за плечами стариков и возможность дать совет подрастающему поколению во избежание ими ошибок не ставится в приоритет. Помимо этого прослеживается негативное отношение молодёжи к самой старости, как к последнему этапу жизни перед смертью. Большинство юношей и девушек соглашаются с присутствием в нашем обществе тенденции негативного отношения к пожилым людям. В связи с этим необходимость уважительного отношения к людям данной возрастной группы (от 60 лет и больше) чётко закреплена у преобладающей части молодого поколения.

Проведённый анализ философских представлений о феноменах старости и старения показал, что представители философской мысли по-разному оценивали данное явление. Большее распространение получило понимание старости как периода жизни, когда физическая слабость восполняется благоразумием и духовным обогащением. Наряду с этим существует и противоположный взгляд на процесс старения, который характеризует старость как неизбежный период затухания всех функций организма, в том числе и умственных способностей.

В современном мире, где молодость является наиболее привлекательным и востребованным возрастом, прослеживается не только эксклюзия пожилого человека, но и негативная стереотипизация данной возрастной группы. Однако именно то, как мы представляем пожилых людей, является оценкой нашего собственного будущего, поэтому основной задачей молодого человека является преодоление предвзятого отношения к старости и старению.

Литература

1. Жданова И.В. Современные философские представления о феноменах старости и старения. // Сб. научных трудов НГТУ. - 2006. № 1 (43). С. 171-176.

2. Жданова И.В. Теоретико-методологические основания изучения старости и старения в современном обществе. - Автореферат дисс. на соиск. уч. ст. к.ф.н. - Томск, 2007.

3. Прохорова Л.В. Самореализация пожилых людей как способ преодоления социальной эксклюзии: социально-философский анализ. - Автореферат дисс. на соиск. уч. ст. к.ф.н. - Новосибирск, 2010.

4. Пигров К.С. Экзистенциальный смысл настоящей старости. // Философия старости: геронтософия. Сб. материалов конференции. Серия «Symposyum», выпуск 24. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 3-6.

5. Дьяченко Л.И. Феномен старости в современном обществе: социально-культурная и личностная экспликация. - Автореферат дисс. на соиск. уч. ст. к.ф.н. - Казань, 2009

В мире, оказывается, есть нестареющие люди, которые остаются молодыми в возраст 97 лет. И это не следствие каких-то операций или инъекций, никакой фальсификации. Они, действительно, не стареют, застыв на определенной возрастной отметке. Есть и те, кто с каждым годом молодеют.

Феномен: не стареющий человек

C каждым годом прибавляются случаи, когда человек не только перестает стареть, но и начинает молодеть. Они не предпринимают ничего для омоложения, ни в плане изменения образа жизни, ни в плане медицинского вмешательства. Ученые это явление называют феноменом. Природа его не ясна, но представляет большой интерес.

Самый старый нестареющий человек отметил 97-летие.

Случаи остановки старения, обращения старения в омоложения бывают разными. У этих историй есть как счастливый конец, так и печальный. Есть дети, которые сразу после рождения остаются в своем возрасте. Их тела стареют, но неравномерно, вызывая деформацию. Процесс старения протекает медленно. Один год взросления таких детей равен 4 годам обычных детей. Такой ребенок никогда не сможет состариться, потому что умрет от других причин раньше срока. Для родителей это не чудо, а настоящая беда. Ученые полагают, что причина лежит в мутации генов. Но, точно они пока сказать ничего не могут.

Живут также и люди, которые перестают стареть после стечения некоторых обстоятельств. Они стремительно молодеют, но потом снова начинают стареть интенсивней прежнего и умирают . Также, есть и более оптимистичные случаи, когда человек просто не стареет так быстро, как обычные люди. Темпы его старения настолько медленные, что окружающим практически незаметны.

Нестареющая Кэнди Ло

Модель, по происхождению китаянка. Кэнди сейчас 50 лет, а выглядит она как 30-летняя женщина в расцвете сил. Мать троих детей. Она считает, что медленное старение в ее случае связано с идеальным образом жизни, отсутствием вредных привычек, положительным психологическим настроем и спортом. Поняв, что она значительно моложе своих сверстниц, Кэнди использовала свое преимущество в коммерческих целях, написав книгу о своей истории. Книга называется Timeless (Вне времени).

Молодеющая Роза Фарони

Этой женщине сейчас 97 лет, вы можете в это поверить?

Это как раз тот человек, который, дожив до 97 лет, не стареет до сих пор. Наоборот, Роза Фарони помолодела насколько, что ее перестали узнавать знакомые, путая ее с дочерью.

Сейчас она шутит насчет того, что если решит забеременеть, не смешно ли будет рожать, когда на пороге 100-летний юбилей. При этом, как отмечают геронтологи, она помолодела не только телом, но и умом.

Все ее данные моложе ее паспортного возраста как минимум на 70 лет. Она имеет острый ум, прекрасную память, физическую форму. Всю свою жизнь она никогда не соблюдала никаких диет, не вела правильный образ жизнь, курила и пила. Это настоящий феномен.

Неспящий Яков Циперович

Этот парень выглядит в 58 лет как будто ему 30 с небольшим.

Это мужчина, который живет на территории Германии. После опыта клинической смерти, длящейся около часа, он очнулся и перестал стареть. Это случилось в 1979 году.

Интересный факт истории этого человека заключается еще и в том, что ему не нужен сон. Он вообще не может спать. Он научился со временем придавать телу горизонтальное положение, но оно не нуждается во сне.

Для того, чтобы научиться беспрепятственно ложиться на поверхность, ему понадобилось время и занятия йогой. Сейчас Якову Циперовичу 58 лет, он совершенно здоров и выглядит ровно настолько, сколько ему было до клинической смерти.

Нестареющая Сэй Сенагон

Японке Сэй только исполнилось 75 лет, как она перестала стареть. Она начала молодеть. Физиологический процесс ее организма полностью обратился в процесс омоложения. Обновились волосы, зубы, пропали морщины, заново запустился менструальный цикл, и появилось сексуальное желание. Со временем женщина стала выглядеть совершенно молодой. Ей пришлось развестись с мужем и повторно выйти замуж за более молодого мужчину, от которого она родила ребенка.

Существует ли вероятность превратить феномен в норму?

Такая вероятность существует. Ученые из Соединенных Штатов Америки пришли к выводу, что процесс старения не является естественным для организма человека. Генетически в человеке заложена сложная программа по противодействию старению.

Видео: Как остановить старение с помощью антиоксидантов и свободных радикалов.

За долголетие в человеческом организме отвечает целая группа генов. Изучив ДНК пожилых людей, которым исполнилось 90 лет, ученым удалось составить генетическую карту человека. Группа испытуемых людей состояла из сестер и братьев, родных по крови.

Открытие оказалось ошеломительным. Выяснилось, что у исследуемых пожилых людей была обнаружена группа генов, которая блокирует гены, запускающие процесс старения.

Их назвали генами молодости. Проблема заключается в том, что эти гены обычно остаются неактивными. Сегодня задача перед геронтологами состоит в том, чтобы понять механизм активации этих генов. Когда это произойдет, нестареющие люди будут появляться все чаще, до тех пор, пока все человечество не омолодится.

Феномен старости имеет свои образы в истории культуры. Ценность этих образов состоит в том, что они отражают проблему старости большей частью в ее нравственном измерении и отличаются глубоким духовным смыслом, поскольку сопряжены с более емким корпусом социокультурной проблематики, связанной с отношением цивилизации к личности, к жизни вообще и ее ценности перед лицом неизбежной смерти.

Проблема старости была и остается одной из центральных в мировоззрении людей разных эпох и народов. Мечта о продлении человеческой жизни и бессмертии родилась вместе с осознанием ценности жизни. Это произошло на самых ранних этапах антропосоциогенеза, когда появились первые дошедшие до нас свидетельства зарождения искусства и религии. Исследователи палеопсихологии отмечают, что одной из важных особенностей становления человеческого общества, в отличие от стай животных, была забота о стариках как хранителях социально-психологического опыта коллектива и источнике мудрости.

В настоящий период растет понимание человека как космопланетарного явления, что позволяет взглянуть на феномен старости с учетом не только его физиологической, но и телесно-духовной целостности, определить его место в социуме.

Как отмечается в ряде фундаментальных работ, экзистенциальный план жизни пожилого человека во многом определяется устоявшимися в культуре представлениями и аттитюдами, задающими некий единый и целостный образ старости .

Образ старости, выступая социальным стереотипом сознания, исторически определенен и конкретен при достаточной субкультурной и индивидуальной вариативности. Образ старости является элементом менталитета, он продуцирует социально-значимые стереотипы жизни и деятельности, фиксирует ценность возраста и тем самым определяет моральный статус человека. Образ старости – социально и морально ценный образец для жизнетворчества, находящийся в сложных отношениях с реальностью, в разной степени адекватный ей. В то же время в образе старости отражаются предельные возможности и расчеты социума по обеспечению специфических потребностей пожилых людей.

Наиболее распространенными, хотя и во многом метафорическими, являются трактовки старости как «поры жатвы», «подведения итогов», «последнего акта пьесы», «выпитой чаши», «конца пути» и т. д.

При рассмотрении социокультурных образов старости, на наш взгляд, резонно особо выделять те мировоззренческие конструкции, которые служат прообразом и ментальным фундаментом современной отечественной культуры. В числе таковых особое значение имеют три архетипические линии – культура древних славян, античности и христианства.

Генезис образа старости в определенной степени доступен изучению начиная с древнеславянской культуры, которую, по мнению Н. А. Коротчик и других авторов, более целесообразно именовать не языческой, а ведической культурой, родственной другим религиям ведического источника – верованиям Древней Индии, Ирана и Древней Греции. Одним из основных событий древнеславянских народов было воспроизведение космосозидающего мифа. В древнеславянском варианте творений Вселенной встречается понятие «старик» или «дед», которое относилось к лесному медведю, приносимому в жертву, а также к последнему снопу, оставляемому на поле после жатвы в дар богу умерших предков – Велесу. Изучение медвежьих культов показывает, что медведь мог символизировать некоего пращура, подобного древнеиндийскому Пуруше, которого, по мифологическим преданиям, расчленяли, представляя его части частями Вселенной. В Упанишадах Пуруша – это жизненный принцип, осуществляемый всем живым. В древнеславянском космосозидании животворящее начало, связанное с понятием «старик», могло означать осуществленность Рода как круга в вечности, его обращенность вокруг самого себя так, что ничто не убывало и не прибывало, но все и всегда состояло в мерах первоначальных, в своем сочетании порождающих гармонию мира.

Космологическое значение старости особо подтверждается фактом умерщвления стариков в древнейших славянских племенах. Анализ данных ритуалов говорит в пользу того, что старость не отождествлялась древними народами с болезнью, а представляла собой особую ступень восхождения к богам. Умерщвление стариков не преследовало цель избавиться от них. Обычай носил добровольный характер и «на тот свет» отправлялись, как правило, самые почтенные и уважаемые старики. Этнологи, кстати, считают, что старики соглашались на такую смерть скорее под влиянием культурных традиций, собственного опыта умерщвления старших, в том числе родителей, желания почувствовать себя в центре празднества, организуемого по этому поводу.

Различные модификации ритуала принесения в жертву «стариков», по мнению авторов, необходимо рассматривать как взаимодополняющие элементы процесса космосозидания. Они отражают действительность жизненного принципа Космоса в его растительной, животной и разумной сущности еще в доантичных обществах. Эти три начала, как известно, обнаруживаются в учении Аристотеля о человеке. В своем трактате «О душе» великий философ выделил три ипостаси – растительную, животную и разумную души в их неразрывности с телом. Данный факт дает основание ученым утверждать, что труд древнегреческого философа аккумулировал взгляды, которые уже существовали в глубочайшей древности и которые не принадлежат собственно греческой культуре.

Древние имели критерии старости, которые свидетельствуют о ее исторически неоднозначном понимании.

Самым ранним критерием выступала идентификация внешних признаков, например, седины. Далее, при трансформации ритуала, уже учитывалось количество прожитых лет; наконец, исторически более поздний критерий старости учитывает телесные и духовные изменения человека, приобретенную им жизненную мудрость по достижении определенного возраста. В целом, как отмечают авторы, в архаических культурах выделяются три сменяющих друг друга образа старости: призванная старость, жертвенная и почтенная.

Если обратиться к народной мудрости, то в поговорках можно найти амбивалентное понимание старости. Народные поговорки демонстрируют два полярно противоположных отношения к старости: старость-мудрость и старость-немощь. Эти два образа задают диалектику ценностного восприятия этого возраста. Прежде всего, старик – это мудрец, хранитель традиций и олицетворение жизненного опыта: «Молодой работает, старый ум дает», «Молодой на битву, старый на думу», «Мал да глуп – больше бьют: стар да умен – два угодья в нем», «Старого волка в тенета не загонишь», «Детинка с сединкой везде пригодится» и т. д. С другой стороны – старик немощен, несчастен, жизнь его – тяжелое бремя для него самого и для окружающих: «Человек два раза глуп живет: стар да мал», «Дитя падает – бог перинку подстилает; стар падает – черт борону подставляет», «Седина напала – счастье пропало», «Сдружилась старость с убожеством, да и сама не рада», «Молодых потешить – стариков перевешать» и т. п.. Таким образом, мы видим, что в народной оценке просматривается социокультурный образ старости.

Отдельный интерес представляет оценка старости в иных цивилизациях.

В индийской традиции старость рассматривалась как тот завершающий этап жизненного пути, когда человек после странствий в поисках мудрости возвращается в мир в качестве наставника; предшествующие же старости периоды жизни характеризовались иначе: цветущий, зрелый, законодательный, гражданский возрасты, годы наибольшей активности, мастерства, творческих сил и т. д.

В Древнем Китае отмечается особое почитание стариков и старости. В китайской традиции старость пользовалась особым уважением. Возраст от 60 до 70 лет считался «желанным», ибо, по словам Конфуция, он «в семьдесят лет следовал желаниям сердца и не переступал меры». На почтении к старости и старикам основано мироощущение китайцев. Если мужчина или женщина в Древнем Китае достигали старости, к ним относились с подчеркнутым почетом; если они сохраняли хорошее здоровье, старость, несомненно, воспринималась как лучшее время жизни.

В буддизме считалось, что тела святых старцев не подвержены тлению, ибо в них отсутствует все то, что унижает человека. Впоследствии эта концепция получила развитие в христианской традиции, согласно которой мощи святых угодников нетленны.

Как считали даосские врачи, долгая жизнь была свидетельством гармонии в данном человеке жизненных сил инь и ян и его близости к окончательному единству, увековечивающему все на земле и на небе. Долголетие было не просто подвигом времени, но и примером для всех, как должна быть прожита жизнь. Эта восточная геронтофилия имеет глубокие социальные корни, так как устойчивость социально-политического устройства общества ассоциировалась с прочностью и устойчивостью организма человека и обретением им мудрости в старости.

Вместе с тем в античности звучали и другие мотивы. Так, Пифагор называл старость «зимой жизни»; Цицерон – «выпитой чашей». Старость чаще всего непосредственно ассоциируется с болезнями и дряхлостью. Эта двойственность вполне объяснима: старость, с одной стороны, – опыт, мудрость, результат и свидетельство особого жизненного предначертания дожившего до преклонных лет индивида; но, с другой стороны, человека в старости не ждет ничто кроме страданий, сознания, что он в тягость окружающим или же, того хуже, брошенности всеми.

Древняя орфико-пифагорейская традиция, получившая дальнейшее развитие в творчестве Платона, рассматривала жизнь лишь как подготовку к смерти. При этом жизнь, в первую очередь, выступала как подготовка к смерти, к освобождению души от власти тела – ее «могилы» (Платон сравнивал слова «сома» – «тело», а «сэма» – «могила» – греч.). Тема посмертного воздаяния за праведно или неправедно прожитую жизнь в древних религиозных учениях и античной философии почти не просматривается. Исключение составляет религия Древнего Египта («Книга мертвых»), но и здесь описывается возможность обмануть богов и получить посмертно незаслуженные блага.

На отношение к старости огромное влияние оказало учение о загробной жизни. Интересно, что в диалоге Цицерона «О старости» одно из действующих лиц – Катон – последовательно опровергает четыре упрека, которые старикам приходится слышать – будто бы старость: 1) препятствует деятельности человека; 2) ослабляет его силы; 3) лишает наслаждений; 4) приближает к смерти. Он доказывает, что старики способны к политической и литературной деятельности, воспитанию молодежи, земледелию. Что же касается смерти, то Цицерон пишет, что человек из жизни уходит как из гостиницы, а не как из своего дома, ибо «природа дала нам жизнь как жилище временное, а не постоянное». По словам мыслителя, «природа устанавливает для жизни, как и для всего остального, меру; старость же – заключительная сцена жизни, подобная окончанию представления в театре. Утомления от нее мы должны избегать, особенно тогда, когда мы уже удовлетворены».

Тот факт, что старость нуждалась в моральном оправдании уже в эпоху античности, говорит о формировании в общественном сознании другой, полярной психологической установки – геронтофобии.

Так, в античных мифах о богах и героях среди множества разночтений можно выявить общую закономерность: старея, боги становятся злыми, мстительными, порочными, их тираническая власть кажется все невыносимее и в конечном счете приводит к восстанию и устранению старого властителя.

Аристотель, специально изучавший проблему старости, считал, что опыт стариков не должен давать им чувства превосходства: «Старики всю свою долгую жизнь совершали ошибки», поэтому они не должны «чувствовать никакого превосходства перед молодыми, не успевшими столько раз поступить неправильно».

Постепенно в античности усиливается тенденция к девальвации ценности старости. Если в древнегреческих трагедиях старики наделены почти сверхъестественной аурой, то древние римляне, как правило, изображали стариков в сатирических или комических произведениях, подчеркивавших «резкий контраст их экономических или политических привилегий с физической немощью».

Возникшие в античности философские учения о старости космологичны и натуралистичны. Древнегреческая философия, особенно в трудах Платона, рисует образ вечно молодого старца, величественного, как изваяние созерцающего Бога. Она отстаивает идею равноправности возрастов жизни в космическом круговороте.

Поиски причин старения древние греки вели в двух основных направлениях.

Первое направление – космологическое. Оно объясняет эти причины посредством эзотерической интерпретации. Так, Платон указывал, что живое существо под влиянием ослабевающего действия основных треугольников на мозг стареет, и душа в этом случае с удовольствием отлетает.

Второе направление – натурфилософское. Как отмечают авторы, здесь греки положили начало тем изысканиям по проблеме старения, которые были развиты уже в период зрелой биологической науки. Так, Псевдо-Аристотель, пользуясь методом аналогии, рассуждал следующим образом: «Некоторые растения живут до осеменения, а после осеменения увядают, как, например, трава…, так и люди растут до тридцати лет…, а когда не могут больше производить семя, увядают и стареют». Нельзя не видеть здесь указания на два признака старости: старость наступает, когда организм перестает расти и когда половые функции организма ослабевают.

Очевидно, что эти направления разделяются весьма условно, ведь античная натурфилософия космологична. Но такое разделение представляется важным, поскольку здесь обнаруживается тенденция к обособлению частного знания от философско-космологических представлений и утверждения нового подхода к проблеме старости. Так, известное высказывание Цицерона о том, что старость есть болезнь, сразу же отнесло последнюю к сфере медицины, закрепив за старостью как жизненным периодом человека некий комплекс неполноценности.

Трактат Цицерона «О старости» относится к классике философии старости, а сам трактат прочитывается в античной культуре как логическое завершение взглядов Платона на старость. По мнению Цицерона, старость – это время мудрости и ума, которые нужно поддерживать, освобождая себя от плотских страстей и неподобающих желаний, застилающих ум, сковывающих способность судить, лишающих доблести. Старость должна быть уважаема. Цицерон совершенно справедливо полагал, что «ни седина, ни морщины не могут вдруг завоевать себе авторитет, но жизнь, прожитая прекрасно в нравственном отношении, пожинает последние плоды в виде авторитета». Условиями достойной, легкой старости Цицерон считает материальный достаток, но прежде всего мудрость и доброту старого человека. Старость украшает приятное осознание честно прожитой жизни: «жизни прожитой спокойно, чисто и красиво, свойственна тихая и легкая старость». Но все-таки старости, с его точки зрения, надо сопротивляться, а недостатки, связанные с ней, возмещать усердием: «как борются с болезнью, так нужно бороться и со старостью: следить за своим здоровьем, прибегать к умеренным упражнениям, есть и пить столько, сколько нужно для восстановления сил, а не для их угнетения». Старости не противопоказан, и даже полезен посильный труд: «человек, живущий своими занятиями и трудами, не чувствует, как к нему подкрадывается старость, так он стареет постепенно, неощутимо». Земледелие, считает Цицерон, наиболее соответствует образу жизни мудреца. Таким образом, по Цицерону следует, что основу благополучной и спокойной старости составляет здоровый образ жизни и высокая нравственность.

Римский философ в качестве борьбы с приближающейся старостью избрал мужество. Но в это же время другой философ, Сенека, развивает идею о самоубийстве как о мужественном завершении пожилого возраста, предотвращении безобразной и беспомощной старости (своего рода геронтоэвтаназия, или геронтоицид). И тот и другой варианты опираются на идею о возможности активного отношения к возрасту.

Проведя сопоставительный анализ «Государства» Платона и трактата Цицерона «О старости», Н. А. Коротчик показывает, что в этих трудах старость предстает не только как закономерная, но и необходимая возрастная мера, данная человеку для организации и упорядочения земных дел, и главным образом – для устроения общественного порядка. Венец же старости – это авторитет человека в обществе, более ценный, чем все наслаждения юности, но он высок лишь там, где общество нравственно в своей основе.

Обращаясь к античной метафоре, А. Шопенгауэр в работе «О возрастах человека» характеризовал старость через ее противопоставление молодости, сосредоточив внимание на «нравственной специализации» возраста. Используя образы античной мифологии, он выстраивает живую картину череды основных периодов жизни. К 60-ти годам, согласно А. Шопенгауэру, жизнь оказывается придавленной свинцовой тяжестью Сатурна, который лишает жизнь человека ее прежних красок. «Характер первой половины жизни, – писал философ, – определяется неудовлетворенным стремлением к счастью, а характерная черта второй половины – боязнь несчастья». В молодости человек испытывает много тревог, волнений, соблазнов, настроение его меняется в широком диапазоне – от восторженности и энтузиазма до меланхолии и скуки. В старости утихают страсти, настроение становится более устойчивым, человек любит обеспеченность, удобство, ценит покой, а если сохранилось здоровье, то не испытывает и особых тягот.

Во второй половине Средних веков можно вычленить два противоположных идеологических течения, по-своему интерпретировавших проблему старости – религиозное и спиритуалистическое направление, с одной стороны, и пессимистическую и материалистическую традицию – с другой. Так, в русле первого Данте в поэме «Пир» описывал старость, сравнивая человеческую жизнь с гигантской аркой, в верхней точке соединяющей землю и небо. «Зенит жизни приходится на 35-летний возраст, затем человек начинает постепенно угасать. 45–70 лет – это пора старости, позже наступает полная старость. Мудрую старость ожидает спокойный конец. Поскольку сущность человека принадлежит потустороннему миру, он должен без страха встречать последний час, ведь жизнь – это лишь краткое мгновенье в сравнении с вечностью».

Оформление патриархальных отношений в большей части мира приводило к сакрализации личности стариков, к развитию культа старого вождя. Эта идея стала сквозной для мировой цивилизации в целом и локальных культур. Особое развитие идея сакрализации личности старого человека получила в иудейско-христианской традиции, где библейские пророки и апостолы персонифицируют общественную мудрость.

В традиционном обществе пожилой возраст – это возраст «мужа», «большого мужчины», в котором человек приобретал достойное общественное положение, нравственный авторитет, необходимый жизненный и профессиональный опыт для передачи его молодому поколению. В частности, без своей семьи, собственного дома и хозяйства русский человек мог оставаться отроком и в 50 лет.

Традиционные культуры отводят старику важную роль патриарха, старейшины, советника, мудреца и друга. Благодаря этому пожилые люди не выпадают из общественной иерархии и поддерживают линейные связи. Такая традиция долго сохранялась в христианских семьях.

В Средние века пожилой человек – это апостольский возраст, возраст святых и великомучеников. В социальном отношении – это возраст бояр, хранителей традиций, династических прав, корпоративных и сословных привилегий.

В эпоху Возрождения старость – возраст «портретного человека». Возникают идеи (Ф. Фурье, М. Штирнер, О. Шпенглер и др.) о возрастах в истории. Но для основной массы народа данная проблема решалась традиционно. Пожилой возраст – время, когда жизнь начинает утомлять.

В христианской культуре образ старости определяется тем, что она обозначила не существовавшее ранее противоречие между миром и Богом, между земным и небесным, где перекрестком противоречия стал человек, проходивший свой земной предел от рождения до смерти. Согласно христианскому учению, старость и смерть – это результат грехопадения и момент личностной эсхатологии в общем процессе эсхатологии человечества. Первичная причина старости и смерти сосредоточена в плотской, материальной природе человека, которую он обрел вследствие противоестественной направленности своей воли.

В христианстве человек, независимо от его желаний, бессмертен и воскрешена будет не только его душа, но и тело (преображенное). Поэтому страх смерти в христианстве есть не столько страх перед уничтожением, сколько перед посмертным воздаянием. Однако уповает умирающий не столько на собственную праведность, сколько на милосердие Божие, на прощение грехов.

Христианская вера обращена к личности, ее свободному стремлению спастись, преодолев страстную греховную природу. По учению Григория Нисского, старость, болезнь и смерть сами по себе не подлежат воскресению в «будущем веке». Христианское учение настаивает на том, что человек должен прилагать собственные усилия к достижению бессмертия.

Старость – возраст, наиболее к этому расположенный. Искусительные проявления плоти, связанные с питанием и половым инстинктом, к старости ослабляются, ослабление плоти идет также за счет сопутствующих старости болезней, которые даются от Бога. Таким образом, создаются естественные предпосылки для просветления и обращения ко Всевышнему. Исходный момент формирования образа старости зависит от разнофункциональной направленности духа, души, плоти и тела на основе собственной воли человека. Все люди единятся образом Божиим и различаются по подобию. Цель человека – богоуподобление, стяжание Святаго Духа.

Христианская религия рассматривает долголетие двояко: с одной стороны – как особый, идущий от Бога дар, которым наделяются только праведники. Ветхий завет сохраняет множество историй из жизни долгожителей, достаточно вспомнить библейского Ноя, который жил 500 лет до потопа, а потом еще 300. Однако, с другой стороны, долголетие может рассматриваться и как кара за грехи – состарившийся грешник молит Бога о смерти, но обречен вести опостылевшее земное существование.

Вместе с тем христианство (как и даосизм, конфуцианство, ислам) всегда уважительно относилось к старости и в соответствии со своими догмами подготавливало верующих к смерти, обещая им не только загробную жизнь, но и встречу на небесах со всеми родными и близкими людьми, что облегчало переход от жизни к смерти. Этот факт отмечается медиками всего мира, которые подчеркивают, что истинно верующие в Бога люди (независимо от того, какую религию они исповедуют) уходят из жизни спокойно и достойно, надеясь на новую вечную жизнь.

В историко-культурном дискурсе Средневековья трактовка проблемы старости открывается в двух направлениях: по линии социального канона, или статуса старости в тот или иной отрезок времени – это внешняя линия; и в зависимости от возможного действия естественного, согласно учению святых отцов, закона, данного Богом, который называется совестью. Эти две линии четко представлены в нравственном руководстве Средневековой эпохи – «Домострое ».

В период Средневековья складываются предпосылки для достижения индивидуального удовлетворяющего долголетия, а завершение жизненного пути человека рисует софийный образ старости. Софийность же понимается как стремление к воплощению индивидуального Логоса, как духовный вектор к тайнам божественной премудрости. Наивысшее проявление сущности старости обнаруживается в уникальном явлении православия – старчестве. Здесь старость не связана с ее биологическим проявлением, а представляет собой высшую степень духовного совершенства на пути к бессмертию и богоуподоблению, искуплению греха всечеловеческого. Христианский образ старости и наиболее яркое его проявление – святая старость – есть реализация того, что подспудно заложено в каждой личностной душе – внутреннее неприятие, духовный иммунитет против физической старости и смерти.

Когда в человеке и в социуме умирает чувство святого, происходит распад бытия на части, порождающий феномен одиночества. Это состояние, на наш взгляд, все сильнее проявляется в последующие эпохи и во многом присуще современному образу старости.

В эпоху Возрождения проблемы старости не выступают актуальными для культуры, поскольку ренессансная идеология была направлена, прежде всего, на создание образа совершенного человека, который не связывался с обликом старика. К достоинствам старости, в соответствии с платоновской традицией, относили, прежде всего, мудрость, на что и обращалось внимание в многочисленных сочинениях (например, в «Утопии» Т. Мора). Негативные последствия старости у мыслителей эпохи Возрождения не вызывали особого интереса. Так, Т. Мор упоминал, что многие старики «выживают из ума» и не способны выступать в роли наставников юношества. На этом интерес к их судьбе заканчивался.

Впоследствии, в эпоху Просвещения и время господства позитивизма, проблемы философского осмысления старости также не получили широкого освещения. Продолжая традиции Возрождения, деятели Просвещения основную роль стариков в новом просвещенном обществе видели весьма традиционно – быть наставниками. Впрочем, философия Просвещения, в отличие от более ранних концепций, предполагала необходимость помощи всем престарелым, вне зависимости от их личных заслуг перед социумом. Однако в основе такой позиции лежали лишь чисто рациональные мотивы создания идеального человеческого общества.

В последующей истории вплоть до сегодняшнего дня образ старости срастается с проблемой одиночества. В исследованиях отмечаются различные уровни и аспекты одиночества старых людей, среди которых особо выделяются такие, как космическое, культурное и социальное одиночество.

В целом, начиная с Древнего Египта и включая эпоху Возрождения, изображение старости обнаруживает стереотипный характер – одинаковые сравнения и описания, касающиеся только внешних признаков старости и оставляющие в стороне внутренний мир старых людей. Старость рассматривают большей частью в сравнении с молодостью и зрелостью, акцентируя их преимущества и выводя старость за грань человеческой жизни, наделяя ее специфическими, отталкивающими качествами. Как подчеркивают авторы, XX в. унаследовал стереотипный образ старика, сформировавшийся в ходе исторического развития.

Закрепленные традициями противоположные точки зрения на старость представляют собой социокультурный феномен, корни которого кроются в реальных противоречиях развития общественно-экономических формаций.

Восточный и античный мир в целом следовали совету Эпикета: «Радуйся тому, что есть, и люби то, чему пришло время». Европейский рационализм заложил основы существующей в современной западном мировоззрении тенденции рассматривать старых людей в качестве субкультуры и даже «контркультуры», якобы угрожающей обществу и миру бизнеса непрерывным ростом просьб о материальной помощи (так, на страницах печати нередко утверждается, что старики объедают общество).

В западном мире негативное отношение к старости проступает в различные исторические периоды с нарастающей динамикой. Так, Мартин Лютер сравнивал старость с «живой могилой». Эти мотивы усиливаются в эпоху Реформации и в Новое время, достигая доминантного звучания в современности.

XIX в. поставил стариков из низших слоев общества в жесткие условия тяжелого, непосильного для физически слабых людей труда, распада патриархальной крестьянской семьи, зависимости от экономически самостоятельных детей и усугубил контраст в положении стариков, принадлежавших к различным социальным группам. Промышленная революция отдала бразды правления производством молодым, более решительным и восприимчивым к инновациям.

Повышение в общественном мнении западной культуры «ценности» юности привело и к эволюции представлений о старости: как пишет Ф. Арьес, старик «исчез». Слово «старость» выпало из разговорного языка, ибо понятие «старик» стало резать слух, приобрело презрительный либо покровительственный смысловой оттенок и сменилось подвижным «очень хорошо сохранившиеся дамы и господа».

Выше сказанное убедительно подтверждается исследованием Г. Кондратовица. Он изучал ключевые слова (старость, старый человек, продолжительность жизни, мужчина, женщина, бедный, обеспечение старого возраста и др.) по 37 словарям и энциклопедиям, выпущенным с 1721 по 1914 г. И обнаружил, что «открытость и широта» при оценке стадий жизни в рассматриваемый исторический период уменьшались, «съеживались». Амбивалентность, которая вела к преобладанию положительной оценки старого возраста, уже к 1914 г. сузилась до негативного определения.

Негативные установки по отношению к старым людям, возникшие на ранних этапах прогресса общества в условиях скудости существования и сохраняющиеся в известной мере в западном сознании, оказывают существенное влияние на мотивы поведения, самочувствие и даже состояние здоровья пожилых людей, считающих себя лишними в обществе. Не случайно на VII Международном конгрессе геронтологов (Вена, 1966) французский геронтолог А. Призьен назвал стариков «мучениками мирного времени».

С общечеловеческой, гуманистической позиции большое значение приобретают признание общественной ценности старых людей как носителей традиций и культурного наследия наций, пропаганда современных научных знаний о психологической наполненности и красоте поздних лет жизни, о путях достижения «благополучного» старения.

Между тем, как указывают многие авторы, современный образ старости не содержит в себе элементов преемственности, а если и содержит, то лишь в отрицательном значений: его можно соотнести в какой-то степени со старостью жертвенной. Сегодня, когда общество не только запуталось в экономических и политических противоречиях, но и потеряло системообразующие ценности, некоторыми философами и культурологами выход видится в ориентации социальной и личностной организации жизни на принципы домостроительства.

Если в примитивных обществах старик воспринимался как «иной» со всей двусмысленностью, которую содержит это понятие: «он одновременно и недочеловек, и сверхчеловек, и идол, и ненужная, изношенная вещь», то в обществах с развитой культурой ситуация меняется.

В социокультурном анализе старости ученые отмечают следующую закономерность. В обществах с развитой культурой старики символизируют непрерывность истории и стабильность социокультурных ценностей. Поддержка и уважение со стороны молодых могут рассматриваться и как превентивная мера, стремление последних гарантировать себе аналогичное положение в будущем.

Применительно к российскому обществу сегодня многие ученые отмечают, что современная старость во многих отношениях оказалась за гранью русской традиции, сакрализующей старость. В нашей стране в течение 70 лет происходило размывание идеалов уважения к старости и мудрости, все более утверждался подход к человеку как «винтику» социального организма, который нужен только в рабочем состоянии. В сочетании с действием остаточного принципа по отношению к социальной сфере жизни общества это привело к формированию значительного слоя пожилых людей, живущих за чертой бедности. Галопирующая инфляция, растущая безработица, межнациональные конфликты усугубили проблему.

В то же время своеобразное влияние на отношение к старикам и старости в нашей стране оказало явление геронтократии, власти стариков. Консерватизм политического руководства исключал уход в отставку и предусматривал, по сути дела, пожизненное занятие соответствующего поста. Застойные явления в партийном и советском аппаратах стали тормозом естественного процесса смены поколений, что переносилось массовым сознанием на свойства самой старости.

В итоге, в российском обществе старость утрачивает свой высокий бытийный и духовный статус, приданный ей православием и народной культурой. В этой связи многие авторы отмечают, что современная одинокая старость, лишенная духовного равновесия и физической поддержки, философски может быть осмыслена в русле ее экзистенциальной трактовки и особенно – в русле русской религиозно-философской традиции. Здесь старость представляется как совершенное состояние духовного роста. Именно такой ее образ запечатлен в «Добротолюбии» – выдающемся памятнике христианской культуры. Глубинный смысл состояния старости открывается в произведениях И. А. Ильина и других русских религиозных мыслителей.

Идеи, заложенные в трудах русских религиозных философов С. И. Булгакова, И. А. Ильина, В. И. Лосского, В. В. Розанова, И. А. Флоренского, Г. В. Флоровского и др., убедительно показывают, что для отечественной культуры духовным стержнем ценностной ориентации, способным возвысить старость, а следовательно, способствовать достойному к ней отношению, может служить христианская идея домостроительства, взятая в двух ее аспектах: внешнем и внутреннем. С внешней стороны она предполагает обустройство и охрану земли и природы в целом, государства и иных форм социальной жизни как нравственного братства. Со стороны внутренней это практическое приближение к идеалу целостности человека, его самособирание и творчество, служение национально-культурным святыням.

В геронтологии хорошо известно, что путь к долголетию лежит через творчество. Но творчество всегда бывает во имя чего-то. Как отмечает Н. А. Коротчик, этот путь обретается не только через творчество, но и через служение, умное делание, обращенное вовне, к Отечеству и соотечественникам как близким людям. Тогда человек не будет стареть фронтально, он будет возрастать личностно.

В конце 1960-х – начале 1970-х гг. появилось множество книг и статей, посвященных «конфликту», «кризису» или «разрыву» поколений. Как отмечает И. С. Кон, первые теории этого рода имели глобальный характер. Так, американский социолог Л. Фойер утверждал, что «история всех до сих пор существовавших обществ есть история борьбы между поколениями».

Весьма показательна в этом смысле работа М. Мид «Культура и сопричастность», которая устанавливает зависимость межпоколенных отношений от темпа научно-технического и социального развития. М. Мид различает в истории человечества три типа культур: постфигуративные , в которых дети учатся главным образом у своих предков; кофигуративные, в которых и дети, и взрослые учатся прежде всего у равных, сверстников; префигуративные, в которых взрослые учатся у своих детей.

Стабильные большие группы, существовавшие на ранних этапах развития человечества, в традиционных обществах и в некоторых современных обществах, как отмечает М. Мид, выполняли и выполняют ценностно-ориентационную и защитную функции. Так, получаемая от них информация не только однородна и упорядочена, но и требует однозначного, безукоризненно точного выполнения множества обрядов, сопровождающих каждый шаг жизни человека от рождения до смерти и всю его хозяйственную деятельность.

В наши дни, по мнению М. Мид, рождается новая культурная форма, которую она называет префигуративной. Темп развития сегодня стал настолько быстрым, что прошлый опыт уже не только недостаточен, но часто оказывается даже вредным, мешая смелым, новым обстоятельствам. Префигуративная культура ориентируется главным образом на будущее. Таким образом, уже не предки и не современники, а сам ребенок определяет ответы на сущностные вопросы бытия. Сегодня во всех частях мира у молодых людей возникла общность того опыта, которого никогда не было и не будет у старших, сегодняшние дети вырастают в мире, которого не знали старшие. И наоборот, старшее поколение никогда не увидит в жизни молодых людей повторения своего беспрецедентного опыта. Этот разрыв между поколениями совершенно нов и ведет к тому, что жизненный опыт молодого человека сокращается на поколение, а воспроизведение его в отношении к своему ребенку или к своим родителям исчезает.

В целом, нравственно-ценностная составляющая образа старости в истории цивилизации задается рамками трех ее культурных измерений: геронтофильном, геронтократическом и геронтофобном.

Глава 1. Старость как комплексный феномен: история и теория.

1.1. Старость в социально-исторической ретроспективе.

1.2. Эволюция геронтологических знаний.

1.3. Философское осмысление феномена старости.

Глава 2. Социально-культурные контексты и модели старости в современном обществе.

2.1. Старость в системе современных социально-культурных реалий.

2.2. Эвристический потенциал социальной синергетики в исследовании феномена старости.

2.3. Личностная геронтологическая идентификация: модели старости в дискурсе социальной синергетики.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Феномен старости в современном обществе: социально-культурная и личностная экспликация»

Актуальность темы исследования

Перманентное возрастание доли пожилых и старых людей в численности мирового народонаселения, существенная трансформация их места и роли в обществе под влиянием глобальных процессов современного цивилизационного развития обусловливают необходимость нового осмысления феноменов старости и старения. В современном обществе старость выступает в качестве длительного и значительного этапа индивидуального развития и является одним из важнейших индикаторов изменения социальных, экономических, политических процессов макроструктурного уровня. По данным Всемирной организации здравоохранения в 2000 году в мире насчитывалось 600 млн. человек в возрасте старше 60 лет. По прогнозам этой организации к 2025 году их количество достигнет 1 млрд. 200 тыс. человек, а к 2050 составит 2 млрд. человек (180).

С древнейших пор старость символизировала переход на качественно новый, благодатный, социально значимый и престижный этап жизни. Тогда под старостью подразумевалось не только физиологическое, но и духовно-нравственное состояние человека. Старые люди ассоциировались в обществе с элитой, носителями мудрости, были окружены уважением и почетом.

Современная культура поклонения молодости акцентирует неприятие старости, проблему конфликта поколений. В терминах «старость» и «пожилые люди» начинает превалировать негативное значение, зачастую они являются синонимами слов «дряхлый», «угасший», «ущербный», «отживший». Современные старые люди, оказавшись на социальной периферии, в большинстве своем озабочены своим физическим состоянием, отягощены материальными, бытовыми проблемами.

Такой трансформации в отношении старости и ее носителей способствует стремительное развитие общества, технический прогресс. Это в свою очередь влияет на появление зависимости пожилых людей от более активных членов общества, затрудняет их самореализацию, ускоряет процессы патологического старения. Очень часто «тональность» неприятия старости поддерживают средства масс-медиа, конструируя проблему снижения интеллекта, психической неполноценности, статуса и благосостояния пожилых людей.

Нравственная система современной цивилизации отдаёт предпочтение самодостаточности, активности, энтузиазму и новаторству как антиподам пассивной, косной, старомодной старости. Престижно быть молодым и преуспевающим. Очевидно, что такое положение существенным образом отражается на самооценке пожилых, ведет к обеднению духовного мира человека, его обесцениванию как личности, а также формирует соответствующим образом мировоззрение новых поколений. Происходит разрушение традиционных ценностных основ, культура старения и умирания безвозвратно уходит.

Между тем, по мнению ученых, современный пожилой человек развивает в соответствии со своими интересами, привязанностями и потребностями широкий диапазон различных форм активности: культурной, профессиональной, общественной, художественной, спортивной.

Американский ученый Э. Эриксон, характеризуя старость, использует такие словосочетания: «зрелость ума», «глубокое всеобъемлющее понимание», «обдуманность суждений» (174). Мудрость состоит в принятии собственной жизни целиком, со всеми её взлётами и падениями, в отсутствии горечи по поводу прожитой жизни и невозможности начать её сначала. Старость ни в коем случае не должна быть процессом упадка, она должна стать дальнейшим этапом реализации стремлений человека, удовлетворения его потребности быть значимым и самостоятельным. Идеальное старение требует от человека мудрости, альтруизма. Именно мудрость старших поколений может явиться мощнейшим стимулом и фактором развития общества, способствующим созданию гармоничной структуры социальной действительности.

Степень научной разработанности темы

Со времен возникновения древних цивилизаций существуют различные представления по поводу процессов старения и собственно старости. Они образуют содержание геронтологического знания (от греч. «геронт» - старик, «логос» - учение). Во многих исторических исследованиях становление героитологического знания связывается с именами Конфуция, Jlao-Цзы, Гиппократа, Гераклита, Демокрита, Платона, Аристотеля, Цицерона, Сенеки, Ибн-Сины (Авиценны).

Геронтология в ее современном понимании сформировалась лишь к середине XX века (Рыбакова H.A., 2000; 2006). Исторически развитие геронтологии осуществлялось в трех основных направлениях - биологическом, психическом, социальном.

Вопросы старения в общебиологическом смысле исследовали в нашей стране A.A. Богомолец, Л.А. Гаврилов, И.И. Мечников, A.B. Нагорный, И.П. Павлов, И.М. Сеченов, З.Г. Френкель, В.В. Фролькис.

Вклад в разработку психологических аспектов старости внесли отечественные ученые Б.Г.Ананьев, Л.И. Анцыферова, Т.В. Карсаевская, О.В. Краснова, А.Г. Лидере, Л.А. Логинова, Н.Ф. Шахматов и др.

Социальное направление представлено трудами таких авторов, как М.Д. Александрова, В.Д. Альперович, И.Г. Беленькая, A.A. Дыскин, М.Э. Елютина, A.A. Козлов, И.С. Кон, О.В. Краснова, И.И. Лихницкая, Г.П. Медведева, Е.Ф. Молевич, А.Н. Рубакин, H.H. Сачук, H.H. Симонова, М.Я. Сонин, С.Г. Спасибенко, Е.И. Стеженская, H.A. Рыбакова (Коротчик), К.А. Феофанов, З.Г. Френкель, Э.Е. Чеканова, В.Д. Шапиро, Н.П. Щукина, P.C. Яцемирская.

Демографическим анализом стареющего общества заняты Е.А.Егорова, Л.Ф. Лебедева.

Социально-экономические проблемы старости исследуются такими авторами, как Э.В. Иванкова, Н.И. Кондакова, Т.В. Смирнова, О.В. Терещенко.

Социально-политические проблемы в рамках геронтологии исследуют О.В. Красильникова, Н.В. Тушина, Ю.В. Хуторянский.

Отечественными исследователями И.С. Коном, Т.В. Карсаевской и др. было предложено использовать термин «геронтология» для обозначения комплексного знания о старости в единстве всех ее аспектов. В таком понимании современная геронтология - это комплексная наука, включающая в себя биологию старения, биологию продолжительности жизни, клиническую геронтологию (гериатрию), психогеронтологию, социальную геронтологию, биохимию, биофизику, психоаналитику, психофизиологию. Для осмысления геронтологических проблем становится характерным подход с использованием достижений в области социологии, культурологии, психологии, биологии, медицины, демографии, экономики и др. наук.

Стремление геронтологии к комплексному изучению старости вызвано ограниченностью монокаузального, в первую очередь, биологического подхода к определению возраста старости, ее границ, причин старости. Точно также отмечены односторонностью психологический и социальный подходы в геронтологии, взятые в отдельности, без сопряжения с остальными дискурсами старости.

Отсюда - многообразие определений старости. Так, авторы словаря по социальной геронтологии дают несколько определений этого феномена, каждое из которых обусловлено собственным фокусом рассмотрения. «Старость - заключительный период возрастного развития, следующий после стадии зрелости и сопровождающийся в той или иной мере угасанием жизненных функций. Доминирующим фактором в определении хронологической старости является количество прожитых лет. Физиологическая старость определяется состоянием здоровья, совокупностью физических отклонений организма. Психологическую старость можно определить как момент в жизни человека, когда он сам начинает осознавать себя старым. Возможны две крайние формы выражения этого процесса: это осознание может прийти слишком рано или слишком поздно. Социальная старость является синтезом всех видов старости и отражает положение человека в обществе, систему прав и требований, предъявляемых обществом к человеку на заключительном этапе его жизни, характер его взаимосвязи с окружающим» (137; С. 160-161).

Феномен старости издавна привлекал к себе внимание философов. И это вполне естественно: осмысление старости неразрывно связано с такими фундаментальными темами философствования, как бытие и небытие, жизнь и смерть, природа и сущность человека, смысл жизни, гуманизм и др.

Философская рефлексия старости прошла длительную историю. Свой вклад в разработку старости как философской проблемы внесли зарубежные и отечественные мыслители: Ф. Бэкон, Вольтер, И. Кант, А. Шопенгауэр, Ф.Ницше, С. Кьеркегор, А. Камю, К. Ясперс, Ж.П. Сартр, М. Хайдеггер, Х.Ортега-и-Гассет, А. Швейцер, И.А. Ильин, В.В. Розанов, С.Л. Франк, Н.Ф. Федоров, П.А. Сорокин, В. Франки. Они заложили базу для дальнейшего развития философских концепций осмысления феномена старости.

Значение философского дискурса старости состоит в том, что, с одной стороны, в отличие от позитивного знания конкретных наук, изучающих феномен старости как бы изнутри, в пределах ее самодостаточности, он предоставляет исследователю возможность выйти за границы данного феномена и посмотреть на старость как бы извне, в соотношении с бытием феноменов иного предметного содержания - в частности, в связи с обществом, культурой, духовностью, формами общественного сознания, социальной коммуникации и т.п.

С другой стороны, такое по-философски широкомасштабное, метапредметное видение старости образует общеметодологическое основание, отталкиваясь от которого, частные геронтологические дисциплины только и могут корректно интегрировать свои исследовательские усилия по изучению феномена старости.

Долгие споры в современной отечественной геронтологии о том, является ли старость философской проблемой, завершились утверждением в научном обиходе новым наименованием - геронтософии в качестве философской геронтологии (философии старости) (151).

Философская аналитика старости представлена в работах В.Д. Альперовича, C.B. Геценок, В.П. Демидова, Т.В. Карсаевской, К.С. Пигрова, И.А. Подольской, A.A. Телегина и др. В их трудах предпринимается попытка увязать решение геронтологических проблем с сущностными характеристиками человека, его природой, предназначением в мироздании; соотнести старость с такими понятиями, как духовность, ценности, традиции, мировоззренческая позиция, смысл жизни; дать социально-философское определение старости и сформулировать социально-философские концепции старения.

Авторы философских исследований старости обращают внимание на её конструктивные аспекты, формируют ее положительный образ в оппозиции к превалирующему в общественном сознании образу деструктивной («жалкой», «слабоумной») старости. Безусловно, личность человека по мере его старения может изменяться, но старение протекает по-разному, в зависимости от ряда факторов - как биологических, так и социально-психологических. Насколько адаптивной, успешной будет жизнь человека в старости, определяется тем, как он выстраивал свой жизненный путь на предшествующих стадиях.

Вместе с тем можно констатировать, что проблема старости к настоящему времени далека от разрешения средствами более или менее полновесного всеобъемлющего философского дискурса.

Одно из значимых направлений философского осмысления старости связано с анализом ее социально-культурных и личностно-экзистенциальных социально-культурных аспектов. Пионерские публикации на этот счет принадлежат М.Э. Елютиной, Э.Е. Чекановой, Н.А. Рыбаковой (Коротчик). В них старость рассматривается в широком, культурно-историческом и личностно-антропологическом аспекте, под знаком идеи вселенского назначения человека, индивидуальности его бытия, отношения самого человека к процессу старения, самооценке жизненного пути, осознания того, что удалось и чего не удалось сделать на его протяжении, какое наследство оставит индивид своим потомкам, какую потерю понесет общество с его уходом в небытие.

Социально-культурные и личностные аспекты старости во многом еще ждут своей разработки и решения. В частности, требуют осмысления социально-культурные контексты, опосредующие биологическую старость в современном обществе; нуждаются в систематизации социально-культурные факторы, обусловливающие геронтологическую идентификацию индивида; требуют философской экспликации основные черты современного социально-культурного топоса старости.

Не менее перспективным представляется вычленение основных моделей старости в качестве способов личностной геронтологической идентификации в современном обществе.

При этом открываются эвристические возможности использования с этой целью теоретико-методологического инструментария некоторых новейших направлений общенаучной методологии, в частности аппарата социальной синергетики.

Цель исследования - выявление социально-культурных контекстов, обусловливающих особенности топоса старости в современном обществе, построение основных моделей личностной геронтологической идентификации и путей их формирования в социуме конца XX - начале XXI вв.

Задачи диссертации:

1. Произвести социально-историческую реконструкцию феномена старости и проанализировать эволюцию геронтологического знания.

2. Обосновать роль и значение философского дискурса для осмысления старости как комплексного феномена.

3. Выявить, систематизировать и проанализировать совокупность социально-культурных факторов, опосредующих биологическую старость в современном обществе и обусловливающих место, роль и статус старости в современной культуре.

4. Сформулировать основные черты современного социально-культурного топоса старости (геронтотопоса).

5. Обосновать эвристическую продуктивность использования теоретико-методологического аппарата социальной синергетики, опосредующего философский дискурс феномена старости в аспекте личностной геронтологической идентификации.

6. Вычленить модели старости в качестве способов личностной геронтологической идентификации, дать их социально-философскую характеристику, а также проанализировать процесс формирования этих моделей в свете социальной синергетики.

Объект исследования - старость как комплексный феномен.

Предмет исследования - формы и способы социально-культурного и личностного выражения старости в современном обществе

Теоретико-методологическая основа исследования включает в себя следующие первоисточники.

Это, во-первых, труды по различным направлениям научной геронтологии, содержащие различные концепции и теории старости (Э.С. Бауэр, A.A. Богомолец, Л.А. Гаврилов, А. Комфорт, И.И. Мечников, З.Г. Френкель, В.В. Фролькис) работы, посвященные генезису и исторической эволюции геронтологического знания, а также публикации по философской аналитике старости (В.Д. Альперович, С. Бовуар, И.В. Давыдовский, М.Э. Елютина, В.П. Демидов, Т.В. Карсаевская, И.С. Кон, H.A. Рыбакова, К.С. Пигров, A.A. Телегин).

Во-вторых, труды классиков мировой и отечественной философии

Платон, Аристотель, X. Гуфеланд, Ф. Бэкон, Вольтер, И. Кант, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, С. Кьеркегор, А. Камю, X. Ортега-и-Гассет, Э. Фромм, Ж.Бодрийяр, И.А. Ильин, В.В. Розанов), а также работы отечественных исследователей-философов (В.А. Кутырев, В.А. Лекторский, Б.В. Марков, B.C. Степин, И.Т. Фролов, Б.Г. Юдин).

В-третьих, труды по методологии социально-философского анализа, включая работы зарубежных и отечественных исследователей в области социальной синергетики (В.И. Аршинов, О.Н. Астафьева, В.Г. Буданов, В.В. Василькова, С.А. Гомаюнов, Г.А. Котельников, E.H. Князева, С.П. Курдюмов, Г.Г. Малинецкий, А.П. Назаретян, Е.М. Николаева, Е.Я. Режабек, В.П. Шалаев).

В связи с междисциплинарным характером исследования были вовлечены в оборот знания из области биологических, демографических, экологических, социологических и психологических наук.

В основу методологии исследования положены методы, характерные для социально-философских исследований: системный, историко-культурологический, сравнительно-исторический, единства исторического и логического, критико-рефлексивный, диалектический. Значительное место отведено применению методов социальной синергетики. В частности, при построении моделей старости, автор активно использовал синергетическую теорию аттракторов, концепцию параметров порядка, многие базовые синергетические понятия (открытая система, нелинейность, бифуркационный переход и др.).

Научная новизна исследования

1. Обоснованы роль и значение философского дискурса для осмысления старости, что позволило выявить комплексный характер данного феномена и необходимость его метапредметного исследования.

2. Выявлены, систематизированы и проанализированы социально-культурные факторы различной природы (демографической, экологической, экономической, социализационной, образовательной, политической, информационной, масс-медийной и психоментальной), опосредующие биологическую старость в современном обществе и обусловливающие место, роль и статус старости в современной культуре. Это позволило сформулировать основные черты современного социально-культурного топоса старости (геронтотопоса).

3. Выявлено, что отличительными чертами современного геронтотопоса является превращение носителей старости в многочисленную часть демоса, усиливающую антропогенное воздействие на экосферу; теряющую возможности гарантированного социального иждивения; поставленную перед необходимостью продолжать свое образование постоянно; вытесняемую из процесса социализации молодежи; подверженную геронтофобным воздействиям извне; находящуюся в агрессивной информационной среде; превращающуюся в серьезную политическую силу.

4. Показано, что философский дискурс феномена старости в аспекте личностной геронтологической идентификации может быть эвристически продуктивно опосредован исследовательскими возможностями социальной синергетики. Это позволило рассмотреть старость как сложный, комплексный феномен, совместить аналитику старости как формы бытия (ставшего) с исследованием механизмов старения (становящегося).

5. Вычленены две модели старости: старость мнимая и старость подлинная - в качестве способов личностной геронтологической идентификации и дана их социально-философская характеристика. В свете социальной синергетики репрезентирован процесс формирования этих моделей с введением в исследовательский оборот новых понятий топоса старости (геронтотопоса), геронтологического аттрактора, геронтологической идентификации.

6. Определено, что продолжение поступательного развития личности в поздние годы жизни обусловлено широтой спектра адаптивных стратегий. Установлено, что более поливариантным набором этих стратегий обладает личность, пребывающая в конусе притяжения геронтологического аттрактора подлинная старость, в личностном становлении которой доминирует глубинное «Я».

Положения, выносимые на защиту:

1. Применительно к старости философский дискурс исходит из неразрывного единства трех ее компонент: 1) естественно-природных факторов, относящихся к жизнедеятельности человека как биологического организма; 2) социально-культурных паттернов, то есть норм, стандартов, предписаний культуры относительно того, кого считать носителем старости, в чем состоят его отличия от молодого, каковы должны быть особенности поведения старого человека, как к нему должно относиться общество и др.; 3) личностно-психологической идентификации, заключающейся в рефлексии индивидом своего онтогенетического состояния в поисках ответа на вопрос, старый он человек или нет. Единство этих компонент задает конкретно-исторический топос старости, определяет целостную полновесную геронтологическую идентификацию.

2. Система социально-культурных факторов, опосредующих биологическую старость в современном обществе и обусловливающих место, роль и статус старости в современной культуре, включает в себя совокупность взаимосвязанных объектов (тенденций, трендов, институтов, феноменов) различной природы - демографической, экологической, экономической, социализационной, образовательной, политической, информационной, масс-медийной и психоментальной. Как и всякие социально-культурные феномены они изначально творятся людьми, в том числе и пожилыми, но в дальнейшем объективируются относительно общественных субъектов, оказывая на них самостоятельное влияние.

3. Социально-культурные реалии бытия современных носителей старости составляют условия формирования нового социокультурного геронтотопоса, существенно отличающегося от прежнего топоса старости следующими особенностями. А именно, старые люди превращаются: из малочисленной доли в структуре населения в ее многочисленную часть; из живущих в гармонии с природно-экологической средой - в усиливающих антропогенное воздействие на экосферу; из находящихся на гарантированном иждивении семьи, общества и государства - в социальную страту, теряющую возможности иждивения; из не нуждающихся в образовании - в поставленных перед необходимостью продолжать образование постоянно; из включенных в процесс социализации молодого поколения - в вытесняемых и даже полностью исключаемых из этого процесса; из окруженных заботой и уважением, по крайней мере, не презираемых младшими поколениями - в подверженных выраженным геронтофобным воздействиям извне; из пребывавших в довольно терпимом информационном окружении - в находящихся в агрессивной, чуждой им информационной среде; из составлявших ранее незначительную «обочинную» часть политического электората - в значительную политическую силу.

4. С методологической точки зрения, философский дискурс старости, в аспекте личностной геронтологической идентификации, может быть опосредован теоретико-методологическим инструментарием социальной синергетики. Это, во-первых, позволяет рассмотреть старость как сложный, комплексный феномен; во-вторых, поскольку в фокусе синергетики находятся процессы становления, становится возможным совмещение аналитики старости как формы бытия (ставшего) с исследованием механизмов старения (становящегося); в-третьих, с точки зрения метафорического заимствования, мировоззренческий потенциал синергетических понятий позволяет предварительно освоить то проблемное исследовательское поле, в пространстве которого находится феномен старости и которое остается недоступным для четкого анализа с позиций современного типа рациональности.

В этом свете доказывается продуктивность использования для исследования возрастных особенностей личности и специфики старения синергетической теории аттракторов, концепции параметров порядка, а также таких понятий, как нелинейность, бифуркационный переход, открытая система и др.

5. Личностная геронтологическая идентификация результируется в двух противоположных моделях старости: старости мнимой и старости подлинной, обладающих своим специфическим этосом.

Подлинная старость определяется способностью человека принять завершающий этап своего жизненного пути как новую культурную реальность, направленную на постепенное завершение, исчерпание задач жизненной экспансии. Это переход к другому типу жизнедеятельности, в иную сферу социальной жизни, связанную с активизацией духовных способностей. Когда наряду с неизбежным физическим регрессом прослеживается прогресс духовный, приходит осознание ценностно-смысловых ориентиров, составляющих этос подлинной старости.

Мнимая старость (старость-симулякр) связана с неприятием старости как новой культурной реальности и себя в ней. Здесь человек продолжает жизненную экспансию, жестко идентифицируя себя со своей телесностью, пытается усовершенствовать ее, чтобы «убежать» от старости. Если подлинная старость представляет собой сбалансированность желаний и возможностей, то мнимая, неудавшаяся старость являет собой их трагический конфликт.

6. Процесс формирования двух противоположных моделей старости определяется, в первую очередь, доминированием того или иного параметра порядка в жизнедеятельности человека. Параметры порядка опосредуют диалектику человеческого «Я», задают векторы движения (притяжения) к одному из геронтологических аттракторов, как конечной цели личностного развития.

Параметром порядка, управляющим движением к геронтологическому аттрактору мнимая старость, является эмпирическое «Я». Этот параметр порядка задает эмпирически-горизонтальный слой бытия человека, ориентирует его на данные, которые доставляются внешним миром. Предпочтительное внимание уделяется объектам внешнего мира и обладанию ими.

Параметром порядка, управляющим движением к геронтологическому аттрактору подлинная старость, является глубинное «Я». Этот параметр порядка разворачивает духовный, внутренний слой бытия человека, обращает его к непреходящим, духовным и вечным благам, утверждая их в качестве главных ценностей жизни.

7. Продолжение поступательного развития личности в поздние годы обусловлено широтой спектра адаптивных стратегий. Более поливариантным набором этих стратегий обладает личность, пребывающая в конусе притяжения геронтологического аттрактора подлинная старость. Доминирование глубинного «Я» позволяет личности рассматривать жизнь и ее события в разных системах координат, выявлять латентные возможности жизненных ситуаций, воспринимать неожиданность, неопределенность, многозначность обстоятельств жизни как стимул для своего развития. Актуализация потенциальных личностных структур-«набросков» может помочь человеку преодолеть хаотичное кризисное состояние бифуркационного перехода к старости, успешно адаптироваться к новой реальности.

Введенные в исследовательский оборот понятия топоса старости (геронтотопоса), геронтологического аттрактора, геронтологической идентификации представляются продуктивными в исследовании старости с позиций социальной синергетики.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Положения и выводы диссертации существенно расширяют теоретическое понимание феномена старости. Результаты, к которым пришел автор в результате исследования, могут быть использованы в педагогической практике в учебных дисциплинах «Геронтология», «Антропология», «Культурология», «Социальная философия». Результаты исследования представляют теоретико-методологическую основу совершенствования деятельности государственных органов и общественных организаций по реализации социальной политики в отношении пожилых и старых людей.

Апробация результатов исследования Основные положения диссертации обсуждены на заседании кафедры общей философии философского факультета Казанского государственного университета. Отдельные аспекты работы нашли отражение в докладах на Международной научно-практической конференции «Телесность как социокультурный феномен: опыт междисциплинарного анализа» (Москва, 2009); Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы современной экономики России» (Казань, 2006); III Международной научно-практической конференции «Социально-экономические технологии в повышении потенциала современного общества: российский и зарубежный опыт» (Пенза, 2006); V Международной научно-практической конференции «XX век в истории России: актуальные проблемы» (Пенза, 2009). Всего по теме исследования опубликовано 10 научных работ, в том числе в изданиях, рекомендованных ВАК РФ - 1. ^

Структура диссертации

Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и списка литературы, включающего 180 источников. Общий объем работы составляет 153 страницы.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Дьяченко, Лиана Инсафовна

Заключение

Феномен старости выступает в качестве длительного и значительного этапа индивидуального развития и в современном обществе является одним из важнейших индикаторов направлений изменения социальных, экономических, культурных процессов макроструктурного уровня.

Будучи сложным био-социо-психическим феноменом, старость в качестве предмета исследования требует комплексного междисциплинарного подхода, объединяющего естественные, социальные и гуманитарные науки. Важное место в этом подходе принадлежит философскому дискурсу старости.

Одно из значимых направлений философского осмысления старости связано с анализом ее социально-культурных и личностных аспектов, в частности - с осмыслением социально-культурных контекстов, опосредующих биологическую старость в современном обществе; систематизацией социально-культурных факторов, обусловливающих геронтологическую идентификацию индивида; экспликацией основных черт современного 4 социально-культурного топоса старости. Не менее перспективным представляется вычленение основных моделей старости в качестве способов личностной геронтологической идентификации в современном обществе.

Попытка обращения к этим аспектам и была предпринята в проведенном исследовании.

История человечества демонстрирует изменчивое, вплоть до противоположного, отношение к старости и ее носителям в различных эпохах и культурных традициях.

С древнейших пор старость и ее носители наделялись самыми разнообразными характеристиками - от конструктивно-уважительных до деструктивно-пренебрежительных, от естественных до сверхъестественных. Такое многообразие черт старости было обусловлено конкретноисторической конфигурацией социально-культурных факторов различного происхождения (мировоззренческих, религиозных, экономических, семейно-бытовых и др.), опосредующих бытие пожилых и старых людей в обществе.

В работе прослежено воздействие этих факторов в основных культурно-исторических эпохах (первобытность, древность, античность, средневековье, возрождение, новое время), религиозных традициях (конфуцианство, даосизм, буддизм, христианство, ислам). Особое внимание уделено истории старости в России.

Показано, что процветание современных государств и сообществ во многом обеспечивается их мобильностью, способностью быстро меняться и опережать в гонке технических, социальных инноваций своих соперников. Подобную конкурентную борьбу выдерживает молодежь, часть зрелых людей, но не старики. Старость в наши дни уже не ассоциируется ни с властью и богатством, ни с успехом и мудростью.

Современное общество отличается от предшествующих цивилизаций культурным пуэрилизмом, проявляющимся, в частности, в культивировании мнимой серьезности, распространении игровых моделей поведения с весьма запутанными правилами, инфантилизации жизни.

Общая тенденция времени - не оглядываться на прошлое, а смотреть вперед. Конфликт старшего и младшего поколения трансформируется в противопоставление старого опыта - новому знанию. Можно констатировать, что старости не находится места и в современных семьях, а семья - это общество в миниатюре. Само воспитательное воздействие старшего поколения на молодежь понимается в негативно-нигилистическом, а не в традиционно-положительном смысле. Исключением являются восточные азиатские культуры, в частности - культуры Китая, Японии, где старым людям отводят почетную роль патриархов, оказывают особое внимание, создают комфортные условия жизни, в отличие от европейских культур. Впрочем, в европейских и североамериканских государствах старость является предметом известной заботы государства и общества, проявляющейся скорее на формальном уровне.

Автор диссертации солидарен с мнением большинства исследователей, согласно которому, в целом, не существует убедительных аргументов в " пользу широко распространенного взгляда, что в прошлом интересы, потребности старых людей были более удовлетворены, а сами старики имели большую защищенность, чем сейчас. В некоторых аспектах -

Востребованности обществом, отношении младших поколений - история, казалось бы, отмечена тенденцией умаления роли пожилых людей и стариков в общественно-историческом процессе. Вместе с тем, по целому ряду параметров - средней продолжительности жизни, степени социальной защищенности, масштабу защищенных категорий старых людей - наблюдается очевидный прогресс. «Золотого века» для старости, по-видимому, никогда не было.

В той мере, в какой человек исторически становился предметом саморефлексии, старость, как состояние его бытия, начинает привлекать внимание ученых, мыслителей. В этом плане можно говорить о зарождении геронтологического знания в широком смысле и его дальнейшей эволюции.

Длительное время - на протяжении античной и средневековой эпохи -геронтология развивалась в донаучной (натурфилософской, религиозно-философской) форме. Размышления тогдашних людей о старости отличались, с точки зрения современности, наивностью, отсутствием глубины и анализа, но в то же время имели несомненную практическую значимость.

Каркас геронтологии как науки закладывался научными трудами естествоиспытателей и врачей Возрождения и Нового времени. В этих работах описывались заболевания, присущие людям старшего возраста, предлагались различные рекомендации по профилактике и преодолению недугов, а также описывались физиологические и психологические симптомы старости.

На протяжении XX века происходит нарастание естественнонаучного интереса к проблеме старости, которая становится предметом специальных медицинских методик по увеличению срока жизни, по предотвращению старения и продления молодости, по сохранению функциональной активности человека. В наибольшей степени эта потребность проявилась в последние годы из-за существенного постарения населения экономически развитых и развивающихся стран, т. е. увеличением в его структуре доли пожилых.

Вот почему в начале XXI в. интенсивность исследования проблем старости резко возросла, появились новые проблемы и подходы к решению традиционных геронтологических вопросов. Проблемы старения все больше привлекают внимание ученых самых разных областей знаний. Быстрыми темпами идет институциональное оформление науки геронтологии - возникли геронтологические и гериатрические научные школы и общества, стали проводиться специализированные конференции, выходить периодические издания, всецело посвященные проблеме старения.

При всем многообразии проблемного поля геронтологии, важнейшей проблемой для нее продолжает оставаться «первопричина» старости, которая до сих пор не получила однозначного объяснения. В работе представлен анализ основных теорий старения (гипотеза ошибок; теория свободных радикалов; теория поперечных сшивок; гипотеза мозговой регуляции; аутоиммунная теория; теория генетически запрограммированного старения (теория заведенных часов).

Обилие гипотез, объясняющих процесс старения, наводит на мысль, что их авторы в качестве причины старения принимают какое-то одно основание. В то же время показывается, что с некоторых пор уже в рамках самой геронтологии становилась очевидной недостаточность, ограниченность исключительно монистического, преимущественно естественнонаучного, подхода к постижению старости.

К настоящему времени геронтология обнаруживает тенденцию к комплексному междисциплинарному постижению старости на основе достижений в области биологии, медицины, психологии, демографии, социологии, культурологии, экономики и др. наук. Делается вывод: от того, насколько геронтология будет продвигаться в этом направлении, во многом зависят успехи в деле теоретического постижения старости, а также практические аппликации геронтологических знаний.

Одновременно с развитием конкретно-научных геронтологических знаний формировалась традиция философского осмысления отдельных аспектов феномена старости как целого.

Представленный в работе экскурс в историю философской рефлексии старости с очевидностью демонстрирует, что полноценное познание феномена старости, механизмов старения, разработка методов увеличения продолжительности жизни не только могут, но и, по нашему мнению, должны увязываться с философскими проблемами бытия личности и общества, а фундаментальные философские категории - переплетаться с достижениями естественной науки, открывшей возможность воздействия на человеческую телесность.

Значение философского дискурса старости аналогично значению других узко специализированных по предмету видов философской рефлексии (философия права, философия хозяйства, философия образования, философия языка и т.п.). В отличие от позитивного знания конкретных наук, изучающих данные предметы (геронтология, правоведение, экономика, педагогика, филология и т.п.) как бы изнутри, в пределах их самодостаточности, он предоставляет исследователю возможность выйти за границы этих предметов и посмотреть на них как бы извне, в соотношении с бытием феноменов иного предметного содержания - в частности, в связи с обществом, культурой, духовностью, формами общественного сознания, социальной коммуникации и т.д.

Такое по-философски широкомасштабное, метапредметное видение старости образует общеметодологическое основание, отталкиваясь от которого частные геронтологические дисциплины только и могут корректно интегрировать свои исследовательские усилия по изучению феномена старости.

Обращение к социально-культурным контекстам старости обнаружило, что система социально-культурных факторов, опосредующих биологическую старость в современном обществе и обусловливающих место, роль и статус старости в современной культуре, включает в себя совокупность взаимосвязанных объектов (тенденций, трендов, институтов, феноменов) различной природы - демографической, экологической, экономической, социализационной, образовательной, политической, информационной, масс-медийной и психоментальной. Как и всякие социально-культурные феномены, они изначально творятся людьми, в том числе и старыми, но в дальнейшем объективируются относительно общественных субъектов, оказывая на них самостоятельное влияние.

Социально-культурные реалии бытия современных носителей старости составляют условия формирования нового социокультурного геронтотопоса, существенно отличающегося от прежнего топоса старости следующими особенностями. А именно, старые люди превращаются: из малочисленной доли в структуре населения в многочисленную часть демоса; из живущих в гармонии с природно-экологической средой - в усиливающих антропогенное воздействие на экосферу; из объекта на гарантированном иждивении общества и государства - в социальную страту, теряющую возможности иждивения; из не нуждающихся в образовании - в поставленных перед необходимостью заниматься своим образованием постоянно; из включенных в процесс социализации молодого поколения - в вытесняемых и даже полностью исключаемых из этого процесса; из окруженных заботой и уважением, по крайней мере, не презираемых младшими поколениями - в подверженных выраженным геронтофобным воздействиям извне; из пребывавших в более или менее терпимом информационном окружении - в находящихся в агрессивной, чуждой им информационной среде; из составлявших незначительную «обочинную» часть политического электората - в серьезную политическую силу.

Общество и государство не могут не реагировать на складывающийся новый топос старости. Эта реакция не должна сводиться к двум крайностям: либо к абстрактным призывам к сохранению уходящих в прошлое былых идеалов старости, либо к «зряшному» объективизму по типу «история все сама расставит по своим местам». На наш взгляд, государственное и общественное реагирование должно быть нацелено на создание условий для оптимального - с точки зрения интересов как старого человека, так и самого социума - развития этого нового геронтотопоса.

Большинство исследователей социально-культурных аспектов старости методологически ориентируются на использование традиционных инструментов социально-гуманитарного познания, порожденных в основном классическим типом научной рациональности XIX - начала XX века.

В этой связи можно предположить, что становление в настоящее время новых, неизвестных по опыту прошлого, условий старения и форм социального поведения стареющего человека может и должно стать предметом исследовательской деятельности, основанной на новых, порожденных наукой XX - начала XXI столетия концептуальных подходах и методах, в первую очередь на методологии междисциплинарности.

Наиболее адекватным в этом отношении представляется методологический инструментарий синергетики. Предмет синергетики -процессы становления новых свойств и качеств; явления самоорганизации и нелинейные эффекты в сложноорганизованных, открытых, далеких от равновесия системах и хаотических средах.

Социально-синергетический инструментарий выступает опосредующим звеном философского дискурса старости, в первую очередь в аспекте личностной геронтологической идентификации. Во-первых, методологический аппарат синергетики позволяет рассмотреть старость как сложный, комплексный феномен; во-вторых, поскольку в фокусе синергетики находятся процессы становления, становится возможным совмещение аналитики старости как формы бытия (ставшего) с исследованием механизмов старения (становящегося); в-третьих, с точки зрения метафорического заимствования, мировоззренческий потенциал синергетических понятий позволяет предварительно освоить то проблемное исследовательское поле, в пространстве которого находится феномен старости и которое остается недоступным для четкого анализа с позиций современного типа рациональности.

В контексте нашего исследования была продемонстрирована продуктивность использования таких синергетических понятий, как нелинейность, бифуркационный переход, открытая система, параметры порядка, а также теории аттракторов для осмысления процессов старения и самого феномена старости.

На социально-синергетической основе была предпринята попытка вычленения основных моделей старости в современном обществе в качестве способов личностной геронтологической идентификации.

В исследовании показано, что геронтологическая идентификация личности результируется в двух противоположных моделях старости: старости мнимой и старости подлинной, имеющих каждая свой специфический этос.

Подлинная старость определяется способностью человека принять завершающий этап своего жизненного пути как новую культурную реальность, направленную на постепенное завершение, исчерпание задач жизненной экспансии. Это переход к другому типу жизнедеятельности, где главным становится не активное вбирание в себя нового, а сохранение, удержание в себе старого, его структурирование и передача другим I поколениям.

Мнимая старость (старость-симулякр) связана с непринятием старости как новой культурной реальности и себя в ней. Здесь человек продолжает жизненную экспансию, жестко идентифицируя себя со своей телесностью, пытается усовершенствовать ее, чтобы «убежать» от старости. При этом не приводит свой духовный мир в соответствие с новой социокультурной реальностью. Если подлинная старость представляет собой сбалансированность желаний и возможностей, то мнимая, неудавшаяся старость являет собой их трагический конфликт.

Процесс формирования двух противоположных моделей старости определяется, в первую очередь, доминированием того или иного параметра порядка в жизнедеятельности человека. Параметры порядка опосредуют диалектику человеческого «Я», задают векторы движения (притяжения) к одному из геронтологических аттракторов, как конечной цели личностного развития.

Параметром порядка, управляющим движением к геронтологическому аттрактору мнимая старость является эмпирическое «Я». Этот параметр порядка задает эмпирически-горизонтальный слой бытия человека, ориентирует его на данные, которые доставляются внешним миром. Предпочтительное внимание уделяется объектам внешнего мира и обладанию ими.

Параметром порядка, управляющим движением к геронтологическому аттрактору подлинная старость является глубинное «Я». Этот параметр порядка разворачивает духовный, внутренний слой бытия человека, обращает его к непреходящим, духовным и вечным благам, утверждая их в качестве главных ценностей жизни.

Поступательное развитие личности в поздние годы жизни, построение нового жизненного уклада, нахождение новых путей включения " в общественные связи обусловлены широтой спектра адаптивных стратегий. Более поливариантным набором этих стратегий обладает личность, пребывающая в конусе притяжения геронтологического аттрактора подлинная старость. Доминирование глубинного «Я» позволяет личности рассматривать жизнь и ее события в разных системах координат, выявлять латентные возможности жизненных ситуаций, воспринимать неожиданность, неопределенность, многозначность обстоятельств жизни как стимул для своего развития. Актуализация потенциальных личностных структур-набросков» может помочь человеку преодолеть хаотичное кризисное состояние бифуркационного перехода к старости, успешно адаптироваться к новой реальности.

Выделенные в исследовании модели старости - «старость подлинная» и «старость мнимая» - в чистом виде не существуют, в реальности они достаточно сильно переплетены и взаимосвязаны. Отдельные элементы этих моделей могут присутствовать в бытийственном пространстве одного человека. Однако для лучшего понимания феномена старости в современных социально культурных реалиях, важно иметь общее представление о пространствах выбора, пространствах самоопределения человека, находящегося в завершающем периоде жизни.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.